столько крови, сколько сумеет. Лично по мне, так это уже напоминало издевательство, а не честный бой.

И если я не хочу сдохнуть, то сейчас самое время пройти экстренный курс молодого бойца и освоить хотя бы минимальные навыки!

Я попытался вспомнить, как ощущался Дар в прошлый раз. Растёкшееся по телу тепло, ощущение нахлынувшей силы… Нужно просто это повторить!

В ту же секунду, отвлёкшись, я получил ещё одно ранение, в этот раз более серьёзное, в левое бедро. Ничего критичного, на подвижности пока не сказывается, но если так и дальше продолжится, то Воронов разделает меня как мясник коровью тушку и в довершение спляшет над моим телом весёлый канкан!

— Ну же, работай! Иначе меня прямо здесь прикончат! — прорычал я себе под нос.

Внезапно это помогло. Сила растеклась по телу, и я, невероятно ускорившись, поднырнул под лезвие меча Воронова.

— Вот это другой разговор! — прокричал я и, выдав ногами несколько залихватских па, ловко подсёк барончика, свалив его на грязную мостовую.

— Нечестно! Это вам, господин князь, не уличная драка! — нетрезво выдал секундандант моего противника.

— Ничего подобного! Совершенно нормальный обманный приём! — радостно прокричал Альфред. — Так его, господин! Покажите ему, где драконы зимуют!

Собственно, это я и собирался сделать.

Дождавшись, пока Воронов поднимется на ноги (добивать мальчонку, распростёртого на асфальте, было как-то неправильно), я, пуще прежнего усилив себя Даром, налетел на него с новой неумелой, но весьма энергичной атакой.

Теперь, порядком вдохнув дорожной пыли, барончик заметно стушевался. Удары он парировал по-прежнему умело, но уже без прежнего энтузиазма. Кажется, он наслушался рассказов о том, что Марк Оскурит не владеет собственным Даром, и понадеялся на скорую победу.

Ну что поделать, я просто обожаю разочаровывать людей!

Особенно тех, которые желают мне смерти…

Разница в Рангах была настолько невелика, что исход боя решали навыки. И если мастерством я его превзойти не мог при всём желании, то приходилось полагаться на собственную креативность.

Не давая ему опомниться, я изобразил вокруг него что-то очень напоминающее ритуальные танцы. Просто рваные движения, у которых была одна-единственная цель — запутать барона, окончательно сбив его с толку.

Это сработало.

— Ты что делаешь?! — взвизгнул он, отшатываясь.

И тогда я использовал ту способность, которую вчера умудрился случайно применить. Толпа вчера пусть нехотя, но всё-таки кое-как мне повиновалась. Подобный трюк я хотел провернуть и с Вороновым, но Дар мне не подчинился и сработал по-своему.

Как ни странно, получилось даже лучше.

Я почувствовал, как освобождённая сила покидает моё тело и медленно обтекает барона.

Пара секунд, и его глаза широко распахнулись, а руки затряслись. Ого, да он же меня боится! Очень похоже на то, что я случайно умудрился активировать что-то вроде контролируемого запугивания!

Теперь дворянчик окончательно утратил весь интерес к бою. Всё, что он хотел — оказаться от меня как можно дальше. Но меча он не выпускал. Видимо, его воля оказалась сильнее, чем мне показалось сначала.

Бой нужно было как-то заканчивать, и я, подскочив к нему, взмахнул Людоедом, отвлекая внимание, а сам тем временем саданул его с левой руки прямо в его аристократический нос.

Удар с левой руки у меня поставлен так себе, да и времени приметиться не было. Тем не менее, всё вышло лучше всяких похвал.

Я использовал немного Дара, и барона, как и напавшего на меня вчера простолюдина, подбросило в воздух. Даже больше! Его тело изогнулось, будто его ударили током, а на его лице появилось красное пятно, как от ожога.

Ого, я, сам того не ожидая, активировал новую способность!

— Поведение, недостойное аристократа! — завизжал секундант Воронова, размахивая бутылкой. — Требую признать результаты боя недействительными!

— Недостойно аристократа — это заявляться ко мне ни свет ни заря и требовать отвечать за поступок, в котором виноват мой предок, а не я сам! — прогремел я в ответ.

Что на это ответить, незадачливый секундант не нашёлся и решил поступить самым мудрым образом. То есть просто заткнулся.

Я же уверенно пошагал к распростёршемуся на мостовой барону. Его глаза были широко распахнуты, в них плескался страх. Меч лежал рядом, но о том, чтобы его схватить, он даже не думал.

Судя по всему, моя последняя атака далась ему тяжелее, чем могло показаться.

— Кончайте его, господин! Убейте его! — прокричал Альфред. Он так радовался, что готовился вот-вот пуститься в пляс.

Воронов весь сжался. В том, что я его прикончу, он не сомневался.

Я решил его не разочаровывать. Поднял меч повыше, как следует размахнулся и со всей дури… опустил его, не доведя пары сантиметров до сердца противника.

— Что, барон, не ожидал? — ухмыльнулся я, глядя в широко распахнутые глаза Воронова. — Я не такой, как ты. И не такой, как остальные Оскуриты. Убивать без цели и смысла — не для меня. Так что иди на все четыре стороны! И никогда не забывай о том, что сделал для тебя князь Оскуритов…

Я отнял Людоеда от его груди и взмахнул лезвием, приглашая его вставать и поскорее убираться.

От подобной щедрости барон обалдел пуще прежнего. На осознание того, что страшный Оскурит, который кушает детей и пьёт кровь девственниц, его отпускает, ему понадобилось не меньше минуты.

И лишь затем он медленно поднялся.

— Ты… Ты хочешь ударить меня в спину, когда я отвернусь? — запинаясь, спросил он.

— Ещё чего! Я такими подлостями не занимаюсь! — фыркнул я и, повернувшись к нему спиной, зашагал к поджидавшему меня у входа в дом Альфреду.

Что бы кто ни думал, для меня бой был окончен.

Глава 12

Альфред с моим решением был несогласен.

— Вы совершили большую ошибку, господин! — зашептал камердинер мне на ухо. — Нельзя отпускать того, кого вы победили в честной дуэли! Вы должны были его убить. А вдруг он захочет вам отомстить?!

— Этот? Да нет, вряд ли, — беззаботно махнул я мечом. — Знаешь, убивать мне раньше не доводилось. И начинать счёт с какого-то глупого мальчишки, решившего отомстить за предка, которого он почти и не знал, как-то бесчестно.

Только сейчас я обернулся и посмотрел на барона. Он пятился прочь, не отрывая от меня взгляда, как будто и в самом деле всё ещё боялся, что я брошусь на него и убью.

Но что меня удивило по-настоящему, так это реакция толпы. Я предполагал, что они будут злобно на меня пялиться или даже попытаются со мной разобраться, но в их поведении что-то изменилось. Не то чтобы ненависть полностью исчезла из их глаз. Нет, она всё ещё была