— Что толкает вас на это? Почему вы решили посвятить всю жизнь благотворительности?

— Мне хочется быть полезной и хоть немного изменить к лучшему этот мир. К тому же меня вряд ли назовешь завидной партией, — сухо добавила она. — У меня нет ни привлекательной внешности, ни приданого, зато есть репутация книжного червя. Этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть любого ухажера.

— Но вы обладаете другими достоинствами, а насчет приданого мог бы позаботиться ваш дядя…

— Граф давно уже публично отказался от своего родного брата, — с горечью призналась Джосс. — К тому же мне совсем не хочется стать женой какого-нибудь охотника за приданым.

— А как же, скажем… ваш интеллект? У вас редкий острый ум. И быть книжным червем вовсе не так уж плохо, если не терять при этом чувства юмора.

— Тогда почему же вас отчислили из университета за неуспеваемость? — спросила Джосс.

Алекс пожал плечами и невольно скривился от боли в спине.

— Хотите верьте, хотите нет, но и я не прочь иногда взять в руки книгу.

— Сгораю от нетерпения узнать, что же это за книга? — не без ехидства поинтересовалась Джосс.

— Вы причиняете мне боль своим недоверием!

— Ваши приятели из кабака справились с этим гораздо лучше. Так и быть, я готова поверить, что вы прочли не одну, а целых две книги.

— Сейчас я постараюсь припомнить их названия. — Алекс принял игру и изобразил глубокую задумчивость.

— Так, прежде всего это выдающаяся автобиография Бенджамина Франклина.

— Бульварное чтиво, в духе французских романов.

— Эссе президента Джефферсона, памфлеты Тома Пейна, новая сатира Вашингтона Ирвинга.

— Ваш список оказался намного длиннее, чем я предполагала. — Джосс, не прерывая беседы, меняла повязку. — Но все это американские авторы.

— А как насчет Эндрю Марвелла? Джосс презрительно фыркнула:

— От его «Скромной любовницы» нет пользы ни уму, ни сердцу. Вы отлично понимаете, зачем пишут подобные романы. Я предпочитаю поэмы Водсворта.

— Ах, ну конечно! — воскликнул Алекс с напускным благоговением. — Бывало, я и сам «не обольщался ничем незримым», когда бродил по лесам у себя в Джорджии!

— Почему-то мне кажется, что в Англии осталось мало таких мест, где можно испытать нечто подобное. — Их беседа приносила Джосс ни с чем не сравнимое удовольствие. К тому же было гораздо безопаснее развлекаться игрой ума, не задевавшей сердце… или она ошибалась?

— Такая возвышенная личность, как вы, наверняка без ума от «Сказания о старом мореходе»? — спросил со смехом Алекс.

— Если уж на то пошло, эта поэма действительно мне нравится, хотя Колридж и курит опиум.

— Все мы не без греха. — На этот раз Алекс, помня о ране, пожал плечами очень осторожно.

— Но больше всего мне нравятся трактаты на политические темы, вышедшие из-под пера Олимпии де Гуже и Мэри Уоллстоункрафт. — Джосс выжидательно посмотрела на Алекса: знает ли он, о ком идет речь?

— И как это я до сих пор не понял, что вы должны быть неравнодушны к борцам за права женщин? — Алекс с сокрушенным видом прищелкнул языком.

— И нечего тут удивляться! Вы, в точности как все остальные мужчины — в том числе мой отец и его друзья, — приходите в ужас от мысли, что и в экономике, и в политике женщины разбираются не хуже мужчин!

— Позвольте вам напомнить, что я сам выходец из революционной страны, — язвительно ухмыльнулся Алекс. — А что до идей мисс Уоллстоункрафт, то, скорее всего, вашего отца шокирует не ее желание участвовать в политике, а рассуждения этой особы по поводу свободной любви!

— Да. — Джосс задумчиво прикусила губу. — Папа пару раз говорил об этом, хотя я ему сразу сказала, что не сторонница этих идей.

— Эти слова наверняка сняли камень с его души! — Алексу почему-то стало не до смеха. — Должен признаться, вы не перестаете удивлять меня, мисс Джоселин Вудбридж!

— А вы ведете себя как заправский шарлатан, стараясь выглядеть глупее, чем вы есть! Кого вы стараетесь обмануть, когда изображаете равнодушие к духовным ценностям и прожигаете жизнь за карточным столом и в обществе доступных женщин?

— Боюсь, Джосс, что сильно разочарую вас, если судьба все же поставит меня перед выбором, — признался он, теребя подбородок. — Я слишком люблю наслаждаться жизнью, чтобы так легко отказаться от всех этих удовольствий.

— Кто знает, может, в один прекрасный день они утратят в ваших глазах былую прелесть? Ведь рано или поздно вы непременно влюбитесь!

Джосс стояла у окна и любовалась детьми, толпившимися вокруг Алекса на залитой солнцем площадке. Несмотря на свой щегольской наряд, он моментально завоевал доверие этих маленьких оборванцев. Недаром говорят, что дети отлично чувствуют людей. Джосс казалось, что она может бесконечно долго стоять вот так у окна, восхищаясь Алексом Блэкторном. Но в ней все сильнее крепла уверенность в том, что эта дружба разобьет ей сердце.

Мэри Брим тоже подошла к окну и сердито заметила: — Дети — впечатлительные создания. Вряд ли общение с этим избалованным повесой пойдет им на пользу!

— Если вспомнить о том, что матери большинства из них были проститутками, а отцы — карманниками или домушниками, вряд ли мистеру Блэкторну удастся еще сильнее развратить их невинные души! — язвительно возразила Джосс.

— Хорошо, что вас не слышит преподобный отец! — Мэри чопорно поджала губы. — Приличной девице не следует вести разговоры на подобные темы!

— Вы правы, Мэри. — Джосс заставила себя смягчить тон. Миссис Брим была одной из самых преданных помощниц и заслужила снисходительное отношение к своим предрассудкам.

— Я отлично знакома с такими типами, как он. Господь для них — пустое слово. Они признают лишь плотские утехи. И что его сюда занесло?

— Мистер Блэкторн — близкий друг… преподобного отца, и мой тоже. Он спас папе жизнь, когда на него напали в порту.

Джосс поспешила извиниться. Ей надо было встречать Алекса. Она боролась с искушением поправить прическу: узел на затылке совсем ослаб, когда ей пришлось разнимать драку между мальчишками, шпильки выпали, и копна волос криво опускалась на шею. А впрочем, кому какое дело до ее прически? Все равно все воспринимают ее близоруким нескладным чучелом.

Джосс пришлось выругать себя за неуместную слабость. Она ведет себя ничуть не лучше Тессы Джонс, самой маленькой воспитанницы, не скрывавшей детского восторга перед слушавшим ее златокудрым великаном.

— Вот уж не ожидала, что заправский кутила и игрок сможет найти общий язык с детьми! — лукаво заметила Джосс.

— Не забывайте, что я вырос в большой семье, с двумя старшими и двумя младшими сестрами. — Улыбаясь, Алекс выпрямился и попытался отряхнуть безнадежно испачканные светлые лосины. — Можете поверить мне на слово, я всегда предпочитал иметь дело с теми, кто младше!