— Мера предосторожности. Знаешь ли, Миша мне на днях проговорился, что ты задумала продать украшения зачем-то, а сейчас просто идеальный момент.

Интересно, в курсе ли она о долге? По всему выходило, что нет, но кто его знает. Может свекровь удачная актриса? Да и вчера она заявила, что Мишу ценят на работе, а на самом деле его уволили. Неужели и об этом не знает?

— И если он захочет, то я все верну. Но, что-то мне кажется, его вера в тебя сильно пошатнется. Будь уверена, я расскажу ему, кто находился все время возле его кровати, а кто гулял и появлялся лишь изредка.

Свекровь ушла, оставив после себя горькое послевкусие. Наверно, это был ответ на мои вчерашние слова о том, что Миша пытался всеми силами оторваться от ее юбки. Такая себе изощренная месть. Однако кое-что все равно не давало мне покоя. Неужели муж, действительно, настолько не доверяет мне, что придумал для мамы какую-то байку про украшения, будто я хочу их сдать? Он же знал, почему я это предложила! Не просто ведь забавы ради, а на погашение долга.

Кофе уже остыл, но пить его мне перехотелось. Вылила в раковину и ушла в комнату.

Мысли мучили меня до самого вечера, я никак не могла избавиться от ощущения небольшого предательства. Пыталась утешать себя тем, что Миша просто перестраховался, он будто знал, что с ним неминуемо произойдет беда. Или не знал… Устав думать обо всем этом, переключилась на Литвинова. Зачем оттягивать неизбежное? Какая разница, трахнет он меня сегодня или завтра? Чем быстрее закончится этот кошмар, тем легче дальше будет жить. Наверно.

Я и на этот раз не стала для него наряжаться: надела те же джинсы и теплый свитер, даже не накрасилась, обойдется! Лишь расчесала волосы и собрала их в высокий хвост.

Деньги у меня уже были упакованы, в самый последний момент сунула их в сумочку и вызвала такси. Время было позднее, десятый час. Пока решилась, пока все взвесила, уже и стемнело. Думаю, он уже должен был вернуться с работы и сделать все свои дела в доме. Если он хоть что-то в нем делает!

На этот раз машину снова не пропустили, но охранник остался прежний, и едва увидел меня, сразу стал вежливым до зубовного скрежета:

— Ох, это снова вы! Помню-помню. Теперь вы есть в списке, — и куда только подевалась прежняя злоба с невежеством? — Я сейчас позвоню, чтобы за вами пришли.

— А сама я что, заблужусь? — у него и на это был ответ:

— Приказано докладывать. Да и что вам бродить одной, посреди ночи.

Тут я с ним согласна. На улице темень — хоть глаз выколи. Еще чего доброго дом перепутаю. Что ж, теперь я в списке… даже не знаю, радоваться мне или плакать. Видимо в первый раз Литвинов не думал, что я соглашусь. Это наталкивало на мысль о том, что не Игнат был инициатором избиения Миши. Хотя, кто знает, я не могу быть ни в чем уверенной.

Сегодня за мной пришел другой мужчина. Он не участвовал в моем похищении, но я видела его в доме ранее, хотя не придала сразу значения.

— Идем, чего застыла. Тебя уже ждут.

Мы медленно двинулся в сторону дома, мужчина молчал. Этот мне изначально показался не таким, как все. Ему всё докладывали, отчитывались перед ним. Мужчина уверено себя чувствовал в доме, словно был полноправным хозяином наравне с Литвиновым. Брат? Вроде бы, когда я гуглила информацию, ничего такого не находила.



В доме было тепло, но меня знобило, даже не хотелось снимать курточку и сапоги. Пришлось.

— Сама покажешь содержимое сумочки или мне насильно ее проверить?

— А… что? — я глянула с непониманием на темноволосого мужчину, может, мне послышалось?

Вот только в его невероятно угрюмых, серых глазах стояла твердая решимость обыскать во что бы то ни стало.

— Ты подорвала свое доверие в прошлый раз, так что не смори на меня, как на тирана.

— А смысл ее проверять, если у вас тут везде камеры натыканы?! — я до последнего не хотела показывать, что у меня там деньги.

Пусть и упакованы они в бумагу, но этот бугай наверняка захочет ее развернуть, вдруг там нож или еще что-то?

— Зачем доводить до крайностей? Если нечего скрывать, показывай, — он стоял на своем.

И, кажется, стал подозрительнее ко мне: сощурился и поджал губы, я заметила, как сильно вздулись вены на его шее, тяжело сглотнула. Попятилась, но он быстро остановил меня, больно схватив за запястье.

— Послушай, детка, — мужчина разозлился, в его голосе отчетливо различалась сталь. — Ты сейчас играешь с огнем и даже не представляешь, чем для тебя может все обернутся. Поверь, обжигаться больно.

У меня не оставалось выбора, он пугал меня до нервной икоты, намекая, что тут друзей нет, заступиться вдруг что будет некому. Черт бы побрал и Литвинова, и Мишу с его твердолобостью. Как можно до сих пор думать, что Игнат пляшет под его дудку? Скорее, это удел мужа. Литвинов играет им, как верным солдатиком, а вместе с тем и мною. Но что же будет в конце игры, когда мы станем ненужными пешками? Это как движение по дороге с односторонним движением, и мы с Мишей явно едем не по той стороне…

Я уже ощущала, как в венах постепенно вспыхивал огонь, поэтому действовала совершенно безрассудно: психуя, раскрыла сумочку и вывалила все ее содержимое на пол. Все равно бьющихся вещей не было, пофиг на все.

— Вот, смотри, доволен?

Конечно же, первым делом его заинтересовал белый сверток с деньгами. Поднял его, но прежде ухмыльнулся, увидев среди прочего хлама две прокладки и тампон. Я же недовольно вздохнула. Боже, мне уже сейчас просто стоять здесь унизительно, а что будет дальше? В комнате Игната гребанные камеры, как раздеваться, зная, что за тобой пристально наблюдают куча посторонних глаз? Вообще, этот момент меня не то, что смущал, он бесил во всех смыслах!

— И что же это у нас такое? — мужчина ловким движением разорвал с края бумагу. — О, деньги. Маловата стопочка для ляма, — он заржал, а я уже полностью кипела изнутри. — Откуда ж они у тебя, банк ограбила или что-то продала?

Ничего не говоря, выхватила из его рук свои кровные деньги, пусть хоть подавиться слюной от смеха, не его собачье дело, откуда деньги. Что-то слишком наглый тип как для обычного охранника!

Раз досмотр закончился, я присела на корточки и начала беспорядочно кидать в сумочку свои вещи. Это не день, а сплошной кошмар. Такое ощущение, будто кто-то порчу на меня навел, ни одной светлой полосы за последнюю неделю!

— Хвати копаться, Игнат не любит ждать, — поторопил меня этот… урод.

Я назло ему стала до жути медлительной, но оттягивать и так уже некуда. Наверно, схватилась бы сейчас за любую соломинку, лишь бы не подниматься на второй этаж к Литвинову.

— Где комната ты помнишь и еще, не советую выкидывать новые фокусы, я слежу за тобой!

Звучало так, словно именно он просматривает записи с камер. Вот не смогла я теперь удержаться от подкола: