Вначале от Беннетт приходили письма, но ей было всего-то девять лет, а в таком возрасте детей надолго не хватает. Прошло какое-то время, и письма стали приходить реже. Нест продолжала писать, пыталась звонить. Обнаружила, что Инид снова на лечении, а дети живут у родственников. Начала снова получать открытки от Беннетт. Потом открытки перестали приходить, и переписка закончилась насовсем.

Когда Старина Боб умер, Нест потеряла все нити, связывающие ее с Беннетт Скотт. Ее собственная жизнь была заполнена тренировками и подготовкой к Олимпиаде, а также учебой в колледже. Поэтому отношения с Беннетт, как и многие другие в ее жизни, прервались.

Нест забрала пустые тарелки у Беннетт и Харпер. Малышка заснула на коленях у матери. Нест предложила Беннетт отнести дочку в спальню. Они вместе уложили Харпер на огромной кровати, сняли с нее ботиночки и парку, укрыли одеялом и на цыпочках вышли из комнаты.

— Приготовлю чай, — проговорила Нест, снова усаживая Беннетт за стол.

Вскипятив чайник и достав в буфете несколько пакетиков с травяным чаем, она стала расспрашивать Беннетт о минувших годах. Ничего хорошего не произошло, как она и предполагала: слишком мало осталось от той малышки, которая жила с ними в Хоупуэлле. Выглядела Беннетт так, будто ей крепко досталось. Татуировки и пирсинги наводили на разные мысли, но Нест предпочитала не думать об этом.

Может быть, она торопится с выводами?

— А отец Харпер путешествует вместе с вами? — спросила она, протягивая Беннетт чашку чаю.

Беннетт помотала головой.

— Нет, только Харпер и я.

— Вы встречаетесь с ним на Рождество?

— Вряд ли, разве что его выпустят из кутузки.

Нест ошарашенно взглянула на нее.

— Прости, Нест, я соврала тебе, — Беннетт отвела глаза, качая головой. — Я так часто это повторяла, что сама запуталась. Бобби думает, будто он ее отец. Я сказала ему это, когда деньги были очень нужны. Но это не так. Я сама не знаю, кто отец Харпер.

Старые ходики в коридоре громко тикали в наступившей тишине. Нест тяжело вздохнула.

— Почему ты не написала мне? Я бы приехала за тобой, Беннетт, — наконец вымолвила она. — Непременно бы приехала.

Беннетт кивнула.

— Я знаю. Ты же была моей старшей сестрой, Нест. Единственной, кто заботился обо мне, не считая Джареда. Он уехал, когда ему исполнилось шестнадцать. И я больше не виделась с ним. Надо было позвонить тебе, едва представилась бы возможность. Но я не была уверена. Мамаша твердила: мол, все в порядке, даже когда она снова начала пить и притаскивать домой всякий сброд из баров. А я продолжала ей верить, потому что очень хотела этого.

Она поставила чашку и выглянула в окно.

— Она умерла, ты знаешь? Допилась до смерти. Пять лет назад. Нам сказали, пневмония, но я слышала, как доктор говорил дяде Тимми, что у нее все органы разрушились от выпивки. Так что я последовала примеру Джареда. Сбежала из дома. Жила на улицах, в парках, на пляжах, везде, где могла. Мне пришлось быстро повзрослеть. Ты и представить себе не можешь, Нест. А если можешь, вряд ли захочешь. Я постоянно была одна и очень напугана. Люди, с которыми я была, обращались со мной хуже, чем с собакой. Я была такой голодной, что ела отбросы. Много болела. Несколько раз попадала в больницы, оттуда — в приюты. Но я всегда убегала.

— Но не сюда, — тихо промолвила Нест.

Беннетт Скотт коротко вздохнула и рассмеялась.

— Есть у тебя сигарета, Нест? — Та покачала головой. Беннетт кивнула. — Так я и думала. Чемпионка мира по бегу вряд ли станет курить, верно? Ты ведь и не пьешь, да?

— Точно.

— И наркотиками не балуешься?

— Так почему ты не приехала сюда, Беннетт?

Беннетт потянулась и сбросила кожаную куртку.

На ней была хлопчатобумажная кофточка без рукавов, туго обтягивающая тело и, видимо, совершенно не согревающая. Нест встала, взяла с кушетки покрывало и накинула ей на плечи. Беннетт молча закуталась в него, уставившись в свою чашку с чаем.

— Я перепробовала кучу наркотиков, — произнесла она спустя минуту, все еще не поднимая глаз. Отхлебнула из чашки. — Практически каждый вид наркотиков из известных тебе и еще несколько других. Порой, случалось, я использовала их все одновременно, лишь бы убежать от себя, от поганой жизни. Но кайф никогда не тянется долго, ты возвращаешься и обнаруживаешь себя прежнюю, и ничего не изменилось.

Она подняла глаза.

— В шестнадцать лет я уже проделывала все это, но пробовать начала немного раньше, — она покачала головой. — Вот почему я не звонила тебе, не писала и не пыталась увидеться. Не хотела, чтобы ты видела меня такой и знала, какой я стала. Моя жизнь была… — Беннетт пожала плечами.

— Для меня все это неважно, ты же знаешь, — возразила Нест.

— Послушай, Нест. Я знаю, что для тебя это неважно. Зато важно для меня. Вот в чем дело, — она мелко дрожала под покрывалом, худое тело сжалось. — Когда я забеременела Харпер, я пыталась остановиться, но не смогла. Я хотела бросить, ужасно хотела. Знала, что могу погубить ее, но у меня ничего не получалось. Попробовала пару программ — бесполезно. Ничего не помогало.

Она провела рукой по волосам.

— Когда родилась Харпер, я обратилась в «Хейзелден». Ты ведь слышала о нем, это крупный реабилитационный центр в Миннеаполисе. Я попала в лечебный центр для молодых матерей, на длительный срок. Там было получше. Там были женщины-наркоманки с новорожденными детьми или только собирающиеся родить. Я отправилась туда, потому что Харпер родилась здоровой, и это было настоящим чудом. Высшие силы подарили мне еще один шанс, и я знала: не воспользоваться им глупо. Иначе превращусь в свою же мамашу. — Она фыркнула. — Кого я пытаюсь обмануть? Я уже такая, как она. И даже хуже, много хуже. У тебя есть еще такой чай, Нест?

Нест встала и принесла чайник и несколько пакетиков. Налила Беннетт новую чашку и села.

— А теперь тебе лучше? — спросила она.

Беннетт горько рассмеялась.

— Лучше? Нет, мне не лучше! И никогда не будет лучше! Я же наркоманка, а им лучше не становится!

Она сердито, с вызовом смотрела на Нест. Нест подождала минуту, потом осторожно проговорила:

— Ну, ты же знаешь, что я имею в виду.

Беннетт горестно вздохнула.

— Прости. Я не злюсь на тебя. Я на себя злюсь. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, каждый день в году я злюсь на себя. Я пропащая душа. И сейчас мне не лучше. Я просто нахожусь между двумя курсами лечения. Сначала наступает улучшение, а потом я снова срываюсь с катушек. Найди в словаре слово «рецидив», это про меня. Жалкое зрелище. Я не хочу, чтобы все повторялось, но недостаточно сильна для этого. Всякий раз, обращаясь за помощью, я думаю: вдруг наступит такое время, когда я вовсе смогу обходиться без наркотиков. Но мне попросту не достичь этого. Никогда.