— Buon di, — поздоровался Брунетти, приблизившись к столику.

Увидев зятя, граф встал, не обращая внимания на то, что газетные листы посыпались на стол.

— Ciao, Guido, — откликнулся граф, протянув зятю руку и крепко ее пожав. — Рад, что ты все-таки пришел.

— Я ведь хотел с вами поговорить, помните? — напомнил Брунетти.

— О Лоренцони, да?

Брунетти отодвинул стул и сел напротив графа. Сознавая, что тело, найденное на поле, еще не опознано, он заглянул в газету, поймав себя на мысли, что хочет узнать, не просочилось ли это каким-то образом в прессу.

Граф перехватил его взгляд.

— Пока нет, — он аккуратно сложил газету вчетверо, — все так ужасно обернулось, не так ли? — спросил он, держа сложенную газету словно щит.

— Не так уж и ужасно, по сравнению с каннибализмом, инцестом и детоубийствами, — заметил Брунетти.

— Ты уже читал ее сегодня? — Брунетти покачал головой, и граф пояснил: — Как раз сегодня они написали о какой-то сумасшедшей из Тегерана, которая убила своего мужа, затем вырезала его сердце и сделала из него какое-то блюдо под названием «ab goosht». — И, прежде чем Брунетти успел открыть рот, чтобы выразить удивление или отвращение, граф продолжил: — Потом они все-таки пояснили, что за штука это самое «ab goosht»: лук, помидоры, мясной фарш. — Граф покачал головой. — Не понимаю, для кого они это пишут? Кого может заинтересовать подобная мерзость?

— Читателей «Il Gazzettino», я полагаю, — улыбнулся Брунетти. Он давным-давно утратил всякие иллюзии по поводу вкусов так называемого «широкого круга читателей».

Граф бросил на него проницательный взгляд.

— Полагаю, ты прав. — Он швырнул газету на соседний столик. — Так что ты хотел узнать о Лоренцони?

— Сегодня утром вы сказали, что Роберто не унаследовал ни единого из отцовских талантов. Мне хотелось бы знать, в чем, по-вашему, заключаются его таланты?

— Ciappar schei, — ответил граф, неожиданно перейдя на венецианский диалект.

Услышав знакомое наречие, Брунетти сразу воспрял духом, почувствовав себя с тестем накоротке.

— Что вы имели в виду? Делать деньги? Как?

— Да как придется: сталь, бетон, грузоперевозки. Если тебе нужно что-то куда-то доставить, Лоренцони тут как тут. Если нужно построить дом, они с радостью продадут тебе стройматериалы по сходной цене. — Обдумав собственные слова, граф отметил: — Неплохой рекламный слоган получился, как думаешь, а? — Брунетти кивнул, и граф прибавил: — Хотя они, по-моему, не нуждаются в рекламе. По крайней мере здесь, в округе Венето.

— А вы поддерживаете с ними отношения? Деловые, разумеется.

— Несколько лет назад я пользовался их грузовиками для доставки тканей в Польшу и обратно, — не уверен, кажется, уже четыре года прошло, — думаю, это все-таки была водка. Но после ослабления контроля на границах и изменений в таможенных правилах я пришел к выводу, что гораздо дешевле доставлять грузы поездом, так что с тех пор у нас нет никаких общих дел.

— А ваши личные отношения?

— Как и с сотнями других моих знакомых в этом городе, — ответил граф и взглянул на официантку, которая в этот момент подошла к их столику.

На ней была надета мужская рубашка, заправленная в тугие джинсы. Волосы были острижены коротко, как у мальчика. И хотя на лице не было и грамма косметики, она едва ли походила на мальчишку: джинсы обтягивали далеко не мальчишеские бедра, а три верхние расстегнутые пуговицы рубашки недвусмысленно намекали на то, что она не носит лифчик (хотя ей это не помешало бы).

— Ваше сиятельство, — пропела она глубоким контральто, тепло и многообещающе улыбаясь, — как мы рады, что вы снова посетили нас! — Обернувшись к Брунетти, она и его одарила теплой улыбкой.

Брунетти вспомнил, что граф говорил ему, что ресторан принадлежит дочери его знакомого; и, похоже, старого знакомого, поскольку он спросил:

— Come stai, Валерия? — Брунетти поразило то, что, несмотря на дружеское «ты», вопрос прозвучал отнюдь не фамильярно. Интересно, как отреагирует женщина?

— Molto bene, Signor Conte. E Lei?[17]— ответила она тоном, совершенно не соответствовавшим чопорности ее выражений.

— Прекрасно, спасибо, дорогая. Позволь представить тебе моего зятя, Гвидо Брунетти.

— Piacere,[18]— поклонился Брунетти.

Девушка ответила ему тем же, сопроводив свои слова неизменной улыбкой.

— Ну-с, что ты нам сегодня предложишь, Валерия? — осведомился граф.

— Для начала я бы порекомендовала сардины в маринаде, — сказала она, — или latte di seppie.[19]Сардины были приготовлены ночью, а каракатицу доставили с Риальто сегодня утром.

Наверняка в замороженном виде, подумал Брунетти. Рановато еще для свежей молоки, но что касается сардин, тут можно не сомневаться. У Паолы никогда не хватало ни времени, ни терпения возиться с сардинами — чистить их, а затем мариновать с изюмом и луком; так что, пожалуй, сардинки будут в самый раз.

— Что скажешь, Гвидо?

— Сардины, — решительно отозвался Брунетти.

— Хорошо. И мне тоже.

— Спагетти с моллюсками, — объявила Валерия, не столько советуя, сколько распоряжаясь.

Оба разом кивнули.

— Затем я предложила бы вам на выбор палтуса или морского черта. Все очень свежее, можете не сомневаться.

— А как они приготовлены?

— Палтус — на гриле, а морской черт запечен с белым вином, цуккини и розмарином.

— А он вкусный, этот черт? — недоверчиво спросил граф.

Вместо ответа она согнула указательный палец правой руки, приставила его к щеке и повернула, выразительно причмокнув губами.

— Все, убедила, — улыбнулся граф. — А ты, Гвидо?

— Я, пожалуй, все-таки возьму палтуса, — ответил Брунетти, подозревая, что название блюда звучит слишком уж претенциозно; наверняка этого самого черта подадут на огромной тарелке, где он будет соседствовать с морковными розочками или искусно разложенными листиками мяты.

— Как насчет вина? — осведомилась Валерия.

— У вас есть это замечательное шардоне, которое делает твой отец?

— Да, но мы пьем его сами, ваше сиятельство, а не подаем клиентам. — Увидев отразившееся на его лице разочарование, она поспешно добавила: — Но я все-таки принесу вам графинчик.

— Спасибо, дорогая. Я как-то раз пробовал его в гостях у твоего отца. До сих пор не могу забыть. Оно великолепно.