— Это твое окончательное решение?

— Окончательной бывает только смерть, но исходя из данных обстоятельств — да.

— С этим утверждением можно поспорить, — сжал подлокотники кресла он, раздумывая, что с ней дальше делать. Взгляд упал на травы. — Зачем они тебе? Хочешь кого-то отравить?

Глаза девушки блеснули, и он не сомневался, что сейчас она бы с превеликим удовольствием отравила именно его, даже если раньше делать этого не планировала.

— Пока меня лечила знахарка, я попросила ее научить меня разбираться в травах, на случай болезни. Она была так добра, что поделилась со мной ими и дала с собой мази. Я могу забрать свои вещи?

— У рабов ничего нет. Все, что они имеют, принадлежит их господину.

— Вы позволите взять травы, собранные на вашей земле, чтобы ваша рабыня смогла лечить себя ими, если заболеет?

Он предпочел не заметить насмешки и позволил ей их забрать. Тем более что на первый взгляд ничего опасного он не увидел. Собирая их, она посмотрела еще раз на свои украшения. Он не удержался и поддел ее:

— Помнится, ты обвинила управляющего в воровстве, но все твои вещи на месте. Не хочешь извиниться?

— Еще недавно этот браслет я видела на женской руке, — девушка указала на него кивком головы.

— Ты могла ошибиться.

— Свой браслет я везде узнаю.

— Тогда как ты объяснишь, что сейчас он здесь? — Ему нравилось с ней спорить.

— Лично мне все ясно, и вам станет тоже, если попробуете рассуждать логически.

— Не поделишься своими выводами?

— Все мое — ваше, — съязвила она. — Тот, кто ей его подарил, попросту забрал обратно свой подарок.

— Скажи, на чьей руке ты его видела, и мы это проверим.

— Какая теперь разница? Все равно его уже там нет. Зачем попусту тратить время? Она будет все отрицать и скажет, что мне показалось. Ее слово против моего, ничего не докажешь. А потом моя жизнь здесь станет еще более невыносимой.

— Ты забываешь, что именно в моих силах сделать это.

— Что вы, разве вы позволите мне об этом забыть?

— Можешь идти, — отпустил он ее, чувствуя глухое раздражение. Он здесь совсем заскучал, раз позволяет дерзить рабыне.

Не поклонившись, девушка ушла, а он перевел взгляд на ее украшения. Тяжело поднявшись, подошел к картине и, сдвинув ее, нажал в определенной последовательности на завитки лепнины. Открылась ниша, и он достал из нее шкатулку, в которую сложил украшения со стола. Маячок с кольца сейчас снять он не в силах, но зато способен экранировать его.

Пусть его новая рабыня считает, что ее скоро найдут. Он подождет, пока надежда ее покинет, а гонору поубавится. За это время следует провести собственное расследование, выяснив все о ней, но прежде у него возникло несколько вопросов к управляющему, и он опять вызвал его к себе.

— Ваша светлость, прикажете выпороть нахалку? — с порога спросил тот.

Аттан отметил, как взглядом управляющий обшарил стол.

— Скажи-ка, милейший, зачем ты приобрел рабыню?

— Ну как же, — чуть замялся тот и начал перечислять: — Выгодная покупка… она молода, и все вложения окупятся… экономия.

— Сколько получают горничные?

— Пятнадцать фангов в год.

— А сколько низшая прислуга?

— Шесть, — ответил управляющий, уже догадываясь, куда клонит хозяин.

— Тем не менее рабыню поставили на самую черновую работу. Так о какой экономии речь? Вы при ведении всех моих дел столь бережливы?

— Это на первое время. Она ничего не умеет. Ей дали время научиться всему, вникнуть, как ведется хозяйство в доме, — начал оправдываться мужчина, заметно нервничая.

— Чем она занималась у тебя в доме?

— Убиралась, прислуживала за столом.

— Надо же, а я думал, что она научилась лишь помои выносить, раз ей эту работу дали.

Управляющий не нашелся с ответом, а аттан продолжил:

— Ты знал, что она недавно родила?

— Так точно.

— И что она только после болезни?

— …

— Несмотря на это, ей дают самую тяжелую работу, а сейчас ты предлагаешь мне ее выпороть, чтобы она слегла и мы потратились на ее лечение, — припечатал он управляющего. У того даже усы уныло повисли, и он молчал, не зная, куда девать глаза. — Если у тебя не хватает ума иным образом приструнить слуг, то я сомневаюсь, что ты соответствуешь занимаемой должности.

— Ваша светлость! — жалобно воскликнул мужчина.

— Пошел с глаз моих! — рявкнул он на него. Управляющий попятился, низко кланяясь, а аттан добавил: — Передай все учетные книги. Хочу взглянуть.

* * *

После того как я отнесла помои животным, меня опять отправили скоблить полы. Не успела я набрать воды и приступить к работе, как ко мне прибежал лакей и потребовал срочно следовать за ним. Узнав, что меня вызывает сам хозяин, я, понятное дело, не спешила, ничего хорошего от этой встречи не ожидая.

— Да что ж ты еле тащишься?! — разозлился мужчина, оглядываясь и застав меня еще в самом начале лестницы.

Я же медленно поднималась по ступеням, не собираясь никуда спешить. К тому моменту, как поравнялась с ним, он уже пошел пятнами от злости. Больно схватив меня за руку, потащил за собой и буквально втолкнул в кабинет хозяина. Оглянувшись, я прожгла его взглядом, а потом оглядела присутствующих.

Стало понятно, что аттан решил выяснить правдивость моих слов и вызвал управляющего. Заметив на столе свои травы, внутренне поморщилась. Стало неприятно, что кто-то рылся в моих нехитрых пожитках. Когда же мне предложили пройти к столу и осмотреть украшения, с удовольствием увидела среди них свой браслет. Ощутила даже некое злорадство, что подарок у Филисии отобрали. Надо же, как быстро сориентировался управляющий, что пахнет жареным, раз забрал его у своей любовницы.

Что-либо доказывать насчет обручального кольца не видела смысла. Почему я должна объяснять разницу традиций? Если их женщины носят вместо колец браслеты, то это не делает их брак более законным, чем мой.

Аттан сидел весь такой уверенный, властный. Я чувствовала, как нервничает управляющий под его взглядом, но сама уже дошла до такого предела, когда ничего не боялась. Говорить всю правду о себе я тоже не спешила. Что это изменит? Ведь он не обещал снять с меня рабский ошейник, и мой рассказ ничего бы не изменил. Лишь показал бы, что у меня не в порядке с головой, раз я придумала такую историю, и подтвердил бы, что заступиться за меня в этом мире некому. Поэтому я решила молчать до последнего об обстоятельствах своего появления здесь. Пусть лучше строит предположения и подспудно ожидает, что придется отвечать за мою незаконную покупку.