совершенно обычной школьницы — ходит на уроки, общается с друзьями, часто рисует в перерывах… И проводит много времени в мастерской Ксавье.

Уэнсдэй никогда никому не признается, но… Каждый раз, когда она видит, как эти двое скрываются за деревянной дверью сарая, бесчувственное сердце пропускает удар. Это почти больно, и вовсе не в хорошем смысле. Энид взирает на нее с сочувствием и неоднократно порывается что-то сказать, но мгновенно осекается под леденящим взглядом угольных глаз.

Но самое худшее происходит по ночам.

Аддамс никогда прежде не страдала бессонницей, но теперь с изматывающей регулярностью не смыкает глаз до рассвета. Похоже, проклятые чувства, не способные прорваться сквозь броню самообладания днем, крепнут после захода солнца и запускают ядовитые щупальца в мозг. Едва ей удается забыться тревожным сном, разум атакуют обжигающе-чувственные образы.

Прикосновения горячих пальцев, скользящие вниз по обнаженной коже. Прерывистое дыхание и ощущение настойчивых губ с привкусом алкоголя и мяты. Легкая вспышка боли в том месте, где его зубы на мгновение прикусывают нежную кожу на шее.

Она просыпается с неистово бьющимся сердцем, глядя в черноту потолка широко распахнутыми глазами и ощущая тянущую пульсацию неизвестных мышц внизу живота. Теоретически она понимает природу этих чувств. Возбуждение. Физическое желание, вызванное разбушевавшимися гормонами. Нормальная реакция для пубертатного периода. Но прежде Уэнсдэй никогда не думала об этом применительно к себе. Не считала свое тело способным на такие яркие ощущения. Когда она снова закрывает глаза в бесполезных попытках заснуть, в голове упорно возникает один и тот же вопрос — если одни только сны способны вызвать настолько острую реакцию, что будет наяву? Мозг упорно точат сомнения. С каждым днем избавляться от назойливых мыслей становится все труднее.

— У тебя жуткие круги под глазами… Может, нам взять перерыв в расследовании и просто отдохнуть? — пару раз говорит Энид, но Уэнсдэй игнорирует ее предложение.

Тем более, что в субботу после ланча по академии снова начинают ползти тревожные слухи. В лесу нашли очередной труп — на этот раз погибшей оказалась жительница Джерико средних лет. И на этот раз убийство произошло в непосредственной близости от Невермора.

Уэнсдэй раздосадована провалом.

Она меряет комнату шагами, поминутно сжимая руки в кулаки и напряженно стиснув зубы. Невидимые шестеренки в голове вращаются с удвоенной силой. В какой момент все опять пошло прахом? Когда именно Эмили ухитрилась ускользнуть из поля зрения? Или все-таки эта версия ошибочна?

Всему виной чувства, прочно засевшие внутри — очередное доказательство, что привязанности делают человека уязвимым. Чрезмерно увлекшись слежкой за Мартинес, она прекратила уделять внимание другим подозреваемым. Ведь отравленный разум отчаянно желал, чтобы именно Эмили оказалась виновной.

Впрочем, сбрасывать ее со счетов нельзя. Убийство произошло под утро — Уэнсдэй и Энид тогда находились в своей комнате и чисто физически не могли проследить за действиями предполагаемого монстра.

Погрустневшая Энид молча сидит на кровати, опасаясь своим вмешательством спровоцировать всплеск агрессии.

— Мы должны проверить версию с Тайлером, — Уэнсдэй наконец останавливается напротив своего стола и, открыв верхний ящик, извлекает пачку купюр, завернутых в плотную бумагу.

— С ума сойти, ты что, банк ограбила? — лицо Синклер удивленно вытягивается, а брови резко взлетают над ярко накрашенными глазами. — Откуда столько денег?

— Взяла у родителей.

— Обалдеть. Поговори с ними, может, они меня удочерят? — блондинка завороженно взирает, как Аддамс методично отсчитывает нужную сумму.

— Бойся своих желаний, — выразительно сверкнув глазами, Уэнсдэй убирает деньги в боковой карман рюкзака. — Я поеду в Джерико, а вы с Вещью не спускайте глаз с Мартинес.

На этот раз изменчивая Фортуна оказывается к ней благосклонна — уже спустя час Уэнсдэй удается подкупить молоденького лаборанта. Он немногим старше ее самой, и отчаянно теряется под пристальным немигающим взглядом. Кажется, он даже не вполне осознает, что разговаривает с изгоем — в нем совершенно нет присущего всем нормисам презрения.

— Остальное после результата, — Аддамс небрежно бросает на стол увесистый сверток и уверенно направляется к выходу из лаборантской.

— Подождите… — с явным волнением произносит молодой человек. — Извините за странный вопрос. Может быть… вы хотите выпить кофе? Тут рядом отличная кондитерская. Эклеры там просто высший класс.

Уэнсдэй медленно оборачивается, немало удивленная неожиданным предложением. Забавно. Он действительно только что попытался пригласить ее на свидание?

— Я не ем сладкое.

Она выходит за дверь раньше, чем парень успевает отреагировать на категоричный отказ. Но мозг вдруг подсовывает интересную мысль. Ядовитый росток чувств, глубоко пустивший корни в ее сознание, не поддается уничтожению простым отрицанием. С момента их последнего разговора с Ксавье прошло уже больше двух недель, но ожидаемое облегчение никак не наступает — становится только хуже. Уэнсдэй предполагает, что корень зла заключен в физическом желании. Жаркие прикосновения его рук вызвали всплеск гормонов, сместивших маятник душевного равновесия.

Может быть, это можно исправить другим способом?

Может быть, чтобы избавиться от искушения… нужно поддаться ему?

И как бы сильно ее ни тянуло к Ксавье, безжалостное рациональное мышление подсказывает, что лучше подобрать другую кандидатуру. Когда зов плоти угаснет, когда гормональный шторм прекратит бушевать, она сможет с легкостью забыть об этом раз и навсегда.

С Ксавье будет не так.

С Ксавье ей всегда будет мало — она уверена в этом почти на сто процентов.

Слишком велик риск стать зависимой.

Уэнсдэй даже подумывает над возможностью вернуться, чтобы принять предложение о походе в кофейню, но в этот момент в кармане пальто настойчиво звонит телефон.

— Энид?

— Ты обалдеешь от того, что я узнала! — Синклер едва не визжит в трубку, переполняемая эмоциями. Аддамс едва заметно морщится и немного отдаляет телефон от уха, опасаясь оглохнуть.

— Ну?

— Это точно она, понимаешь! Это Эмили! Рассказываю по порядку: они с Ксавье взяли ужин с собой и отправились в мастерскую. Я подкралась поближе и заглянула в окно… Они рисовали вместе. Господи, ты бы видела, она постоянно лезла к нему обниматься… То за руку возьмет, то как будто случайно сядет поближе…

— Энид. Ближе к делу, — Уэнсдэй категорически не намерена слушать о настойчивых притязаниях Мартинес.

— Но чтобы ты знала, он не особо реагировал. В общем, я торчала на улице битый час и жутко замерзла. Знаешь ли, мне казалось, что детективная работа гораздо увлекательнее… Ну да ладно. Наконец она вышла. Я думала, что она отправится в школу, но она пошла в лес по старой дороге.

— Что еще за старая дорога?

— До того, как построили шоссе до Джерико, это была единственная дорога в город. Но теперь она заброшена и просто заканчивается где-то в глухой чаще. Рядом с ней сейчас ничего