И замечаю странный оценивающий взгляд мамы Дана. А после, впервые на ее лице, вижу улыбку. Открытую и искреннюю. В какой-то степени даже умилительную.

— Гости в нашем доме отдыхают, — тепло говорит она. — Дань, проводи Кэти в гостиную. А я совсем скоро всех позову к столу.

Я удивляюсь метаморфозам, произошедшим с женщиной. Еще несколько минут назад она смотрела на меня как на врага, а теперь смотрит совсем иначе — как на близкого, любимого ей человека…

Интересно, с чего бы это вдруг?

— Что ты сказал маме? — спрашиваю, как только мы оказываемся наедине.

Ну, или почти наедине — Изи не в счет, она ничегошеньки не смыслит в русском языке, и все, что я говорю Дану, для нее лишь набор нелепых звуков…

— Ничего из того, о чем тебе нужно было бы знать, — улыбается Дан.

— Надеюсь, не гадостей обо мне наговорил? — приподнимаю бровь.

— Сказал, что ты — ходячий армагидец, но я все равно тебя люблю, — подмигивает он и, обогнув меня, подходит к креслу, чтобы в нем развалиться. — Присядешь?

Поворачиваюсь и смотрю на его хитрую улыбку. Он легко похлопывает ладонью по подлокотнику, приглашая меня умоститься там.

— Вот еще, — фыркаю, отворачиваюсь и отхожу к окну.

Вижу внутренний дворик. Небольшой, но довольно уютный. С небольшой верандой, на которую можно попасть, минуя кухню. Чуть дальше виднеется бассейн с белоснежными лежаками, расставленными вдоль бортика. И красно-белый зонт, отбрасывающий тень на зеленую траву.

Буйство красок этого места поражает. В принципе, как и все в Италии, с самого момента моего прибытия сюда. Пытаюсь представить, как же хорошо, наверное, постоянно жить в этом месте…

Где-то вдалеке виднеются горы. Захотел — сел в автомобиль и поехал. Там, наверное, тоже прекрасно. Тропки, горный воздух, что напитан свежестью, ощущением высоты, полета…

А потом, после дневной прогулки, вернуться в этот небольшой городок. Зайти в магазинчик за вином, купить фрукты и устроить себе пикник прямо на полянке у дома, прячась в тени высоких деревьев.

Или проводить закат, плескаясь в прозрачной, едва голубоватой воде бассейна. А после, развалившись на лежаке и закутавшись в огромное махровое полотенце, думать о том, что жизнь прекрасна…

Да, она прекрасна. И я сейчас понимаю, что хочу жить здесь, в Италии. Купить небольшой домик где-то в провинции и остаться здесь навсегда…

Выныриваю из своих мыслей и прислушиваюсь. Дан о чем-то беседует с Изи. Смеются с чего-то, наверное, вспоминая юность. Все же, у этих двоих много общего. Возможно, расстанься я с Даней нормально, тоже через некоторое время смогла бы так сидеть и разговаривать о чем-то, что касается нашего прошлого. Но нет, этого уже не будет, увы. Предательство не прощают. Предателей не приглашают в свой дом.

Отхожу от окна и устраиваюсь в другом кресле, прямо напротив Дана. Думаю, чем бы себя занять, пока эти голубки воркуют…

И неожиданно для себя засматриваюсь на Дэниэла. Вглядываюсь в его лицо, изучаю, подмечаю малейшие изменения голоса, взгляда, мимики, жестов… Он красив. Он чертовски красив. Когда злится или радуется. Улыбается или хмурится… Он все равно остается привлекательным. И, должно быть, за ним толпами бегаю девушки. Штабелями укладываются к его ногам, а ему остается лишь выбирать. Наверное, потому его выбор пал на Изи в свое время. Когда перед тобой постоянно маячат красотки, хочется чего-то необычного, этакого, что еще не приелось. А Изи как раз подходит под это описание.

Пока мы сидим за столом, я все время ловлю себя на мысли, что нет-нет, да поглядываю на Дана. Украдкой, пока он не видит или делает вид, что не замечает. Однако, немного позже, замечаю, что Изи смотрит на меня исподлобья. Изучает. Вглядывается, словно пытается прочитать, как открытую книгу. И кривится…

Мне становится интересно, о чем они говорили с Даном, пока я пыталась спастись бегством и скрыться в доме. Наверняка, он ей что-то сказал. Иначе как объяснить то, что еще на улице она вешалась на него, а после, в гостиной, держалась отстраненно?

Решив, что позже выспрошу у него все-все, я уныло поковырялась вилкой в тарелке. Аппетита не было. Слишком угнетала обстановка. Да и не привыкла я есть в кругу посторонних мне людей, которые присматриваются ко мне. Смотрят с недоверием, и я на физическом уровне ощущаю, что к недоверию примешивается недоумение.

Что он в ней нашел? — кричат глаза Изи.

Почему именно эта девчонка? — читается в задумчивом взгляде матери Дана.

Почему именно русская? — как бы завершает картину выражение лица его отца.

И Дан не дурак. Скорее всего это заметил и думает теперь о том, какую ошибку допустил, когда решился на такую постановку.

От этих мыслей становится совсем уж невмоготу. Хочется встать, развернуться и уйти. Как ежик, с узелочком в туман на поиски закадычного друга — лошадки.

После обеда мне вновь ничего не дают сделать. То ли действительно гостеприимство тут на высшем уровне, то ли Дан успел нажужжать маме о том, что я — рукопоп.

Позволяю увести себя в сад. Бреду молча по дорожке, вслушиваясь в щебетание птичек над головой. Ну и в напряженное сопение Дана, который, видимо, не знает, с чего начать диалог.

— Скажи уже о том, что миссия провалена, и что я могу убраться отсюда восвояси, — наконец не выдерживаю я. — Я же не слепая, вижу, что мне здесь не особо рады.

Дан притормаживает, поднимает взгляд вверх и замирает. Молчит. Неужели, не хочет обидеть?

— Дурацкая затея, Дан, — вновь предпринимаю я попытку его разговорить. — Такие вот спектакли хороши для тех, к кому ты прохладно относишься. А родителям лгать не хорошо. И я дура, что согласилась на это. И дура, что позволила тебе разыграть эту трагикомедию.

— Небо красивое, — невпопад отвечает Дан, полностью игнорируя мои метания. — Здесь всегда красивое небо. И чудесный воздух.

Этими словами он сбивает мой боевой настрой. Смотрю на него уже не так воинственно и чувствую, что остываю. Задираю голову вверх, чтобы понять, что же такое он увидел там, на небе, что так восторженно глядит и… Не вижу ничего. Абсолютно. Небо, как небо. Такое же, как и везде. А воздух? Что в нем такого чудесного, когда он пропитан насквозь духотой?

Вздыхаю, опускаю взгляд и иду дальше. По тропинке, которая уводит вглубь сада. Почему-то мне начинает казаться, что я нахожусь не там, не в своей тарелке и не на своем месте. Странное ощущение, когда смотришь на себя со стороны и понимаешь, что все это напрасно.

— Как ты смотришь на то, чтобы остаться тут с ночевкой? — вырывает меня из размышлений Дан. — Вечером можно будет поплескаться в бассейне, как раз жара спадет.

— Я с собой ничего не брала… — начинаю я и осекаюсь, вспоминая, что мне и нечего брать с собой. Багаж ведь улетел. Отправился без меня покорять Европу.