– Ух ты, – искренне восхитился Кирилл. – Красиво.

– По-научному этот цветок называют Bellis perennis, что с латинского переводится как «вечная красавица». А если по-простому, то маргаритка многолетняя. Сделала себе такой подарок на день рождения, в честь себя же самой. Хотите, расскажу легенду про это растение?

Кирилл кивнул.

– Великое солнце, – начала Рита, – с сотворения мира любило цветы. А те, пользуясь благосклонностью светила, всегда о чем-то его просили. Одни хотели быть крупнее, другие – душистее, третьи – эффектнее. Только одно скромное растеньице, белыми и розовыми жемчужинами разбросанное по лугу, никогда не изъявляло никакого желания. Солнце заметило это и спросило у цветка, доволен ли тот своей участью?

«Спасибо, я счастлив», – последовал ответ. «Это прекрасно. Но мне хотелось бы сделать для тебя что-то особенное», – возразило солнце. «Если так, единственное, о чем я мечтаю, – цвести во всякое время года, чтобы приносить всем еще больше радости». Солнце выполнило просьбу скромного цветка. С тех пор пухлые лучистые соцветия маргаритки сияют даже в самый пасмурный день. Вот такая легенда. – Рассказчица неторопливо отпила шампанское, смакуя его вкус. – Когда я испытываю искушение впасть в уныние, подхожу к зеркалу и рассматриваю рисунок на плече. И верите – это помогает.

– Верю. Если бы у меня была возможность регулярно любоваться вашим обнаженным плечом, пусть даже без рисунка, мое настроение тоже бы улучшилось, – признался Кирилл.

Рита улыбнулась во весь рот и вдруг спохватилась, глянув на часы:

– Уже полночь! Прозеваем самое главное! Наливайте скорее!

Кирилл разлил шампанское по бокалам:

– За что пьем?

– За то, чтобы наше желание, загаданное сейчас, сбылось в грядущем году! Ну чего вы медлите? – спросила Рита. – Пейте скорее!

Мужчина смотрел, с каким ребяческим восторгом она отсчитывает секунды, и жалел о том, что его память не сохранила прежние встречи Нового года. Хотелось верить, что большинство из них было веселым или хотя бы не слишком грустным…

С новой знакомой Кирилл просидел до полвторого ночи, болтая о всякой всячине. О своей амнезии умолчал – атмосфера не располагала к траурным речам. Наоборот, в этом скромном неприметном кафе, где самым изысканным блюдом меню был салат «Цезарь», а из крепких напитков имелись лишь кофе и шампанское, так уютно мечталось о хорошем. Рита рассказывала вдохновляющие истории, скорее всего выдуманные, – слишком уж счастливо все заканчивалось. Но Кирилл жадно слушал, не задумываясь над тем, правда это или вымысел. Какая разница? Он давно не чувствовал себя так свободно и расслабленно. Тревога отошла на задний план, и лишь изредка, когда разговор внезапно обрывался, напоминала о себе неприятной, тянущей болью под ложечкой.

– Я вас не утомила? – поинтересовалась Рита, отправляя в рот кусочек ананаса. Вазочка с фруктами, которую она принесла часом ранее, порядком опустела. – Мы с вами так заговорились, что даже фейерверки пропустили. А мне так нравятся фейерверки! Знаете, у меня есть глупая мечта. Чтобы однажды кто-нибудь подарил мне салют. Чтобы я смотрела в небо на цветущие живые огни и понимала: вот это волшебство устроено специально для меня. Представляете? – ее широкие, почти прямые брови сложились по-детски жалобно.

На лице Кирилла отразилось неподдельное сочувствие. Захотелось притянуть девчонку к себе и нашептать в ухо утешительных глупостей. Он накрыл ее ладонь своей:

– У тебя все будет. Это ясно?

Что-то в его интонации заставило Риту посерьезнеть. Перед ней возник другой человек, не тот, с которым она познакомилась несколько часов назад. Этот другой твердо знал, о чем говорит. В его голосе не было сомнений. На долю секунды Риту посетила жуткая мысль: а может, с ним что-то не в порядке? Она ничего не знает об этом мужчине. Вдруг он преступник? Надо же быть такой недалекой, чтобы впустить в помещение неизвестно кого! Она соврала: сегодня у нее не было смены. 31 декабря кафе не работало. Рите приспичило забрать кое-что из личных вещей, оставленных накануне в служебной комнате. Ключи у нее имелись. Открыла дверь и, зайдя внутрь, не посчитала нужным ее запереть. Дел-то на две минуты. А тут появился вчерашний посетитель. Сама не зная зачем, она скинула куртку, нацепила бейджик и вышла в зал, чтобы принять заказ.

Кириллу показалось, что его слова напугали собеседницу. Он убрал руку и сказал более мягко, снова переходя на «вы»:

– Вы мне симпатичны. И я желаю, чтобы ваши мечты осуществились.

– Спасибо. – Рита почувствовала вину за приступ недоверия и поспешила реабилитироваться: – Хотите чем-нибудь еще перекусить?

– Вы меня и так до отвала накормили. На вашем месте я бы отправился домой. Коль уж все равно начальство отсутствует. А единственный посетитель уже уходит. – Кирилл дотянулся до куртки, висевшей на спинке стула, достал из кармана деньги и положил на стол несколько купюр. – Мне было приятно побеседовать с вами. Надеюсь, я вас ничем не обидел? – он испытующе посмотрел на девушку.

Та отрицательно покачала головой и пригласила:

– Заходите еще. Если меня не увидите, попросите любого сотрудника позвать Маргариту. Я могу находиться в другом помещении.

– Обещать не стану. Я не знаю, где окажусь завтра.

– В таком случае желаю вам исключительно приятных неожиданностей, – сказала улыбчивая официантка, провожая его до дверей. – Удачи.

– И вам. – Кирилл вышел на улицу, постоял немного, привыкая к прохладному воздуху, и бодро зашагал в сторону гостиницы.

Батареи грели на полную, но в комнате все равно было холодно. Окна глядели на север, его ледяное дыхание просачивалось сквозь микроскопические щели, усложняя и без того непростую жизнь обитателя квартиры. Егор сидел за столом, склонившись над вычурной деревяшкой. Эту изогнутую толстую веточку он подобрал прошлой весной, гуляя по парку. Долго думал, что бы из нее вырезать: очень уж необычной формы попался материал. Прикидывал: то ли птицу сказочную, то ли цветок… Промаялся неделю, да и забросил ее. После того как Егор перестал надеяться на лучшее, желание вырезать по дереву стало угасать.

Он по-прежнему стремился творить, наслаждаясь тем, как засохший кусок дерева обретает под его руками вторую жизнь. Он по-прежнему ждал вечера, когда его обычно посещало вдохновение, чтобы включить лампу и приняться за работу. Он по-прежнему делал ровные, выверенные движения. Однако получалось все не так, как раньше. Изделия выходили правильные, красивые. Но неживые. Не было в них души. Егор это чувствовал. И все реже отваживался взять в руки инструмент.

Сегодня был особенный день. Сегодня он не устоял. Достал из-под кровати коробку, где хранил бруски, и долго разглядывал свои сокровища. Взгляд выхватил позабытую веточку. И тут же пришло озарение: Голубая Змейка! Вот что спрятано внутри! Нужно убрать лишнее и помочь ей выбраться наружу.

С позабытым трепетом он уселся за стол, намереваясь сделать предварительный набросок. Наконец-то его посетила достойная идея, вместе с которой пришло стремление поскорее воплотить ее в жизнь. С замиранием сердца он взял стамеску и… Ничего не произошло. Ни через час, ни через два. Егор чувствовал себя студентом-практикантом в отделении хирургии. Он вроде бы учил теорию и даже тренировался на лягушках, но когда дошло до серьезного дела, впал в оцепенение. Собственная беспомощность повергла его в полушоковое состояние. Егор во многом сомневался, но только не в своем мастерстве резчика. Видя, как мелко дрожат пальцы, он терял то последнее, что имел.