Сторожа ничего не заметили. Да и как заметишь? Кто ложился в домах малахов, кто оставался снаружи, а кто уходил с бабами. Те, что спали на улице, ничего не слышали и не видели. Ни шума, ни треска.

Стали вспоминать, что было и как, с кем Жареный говорил. Кто-то сказал, что видел, как он говорил с какой-то женщиной. Ну то есть как говорил: объяснялся жестами. Мы начали расспрашивать местных.

Цвет этого рода был темно-синий, ради этого они мазались соком какой-то ягоды с детства, и синий цвет впитался в их лица и руки. Впрочем, род-то был захудалый: пять домов, дюжина человек, из которых пятеро детей. Из всего рода на измененного пошел всего только один хускарл на восьмой руне. Пошел и даже сумел вернуться.

Из местных никто ничего не видел. Над моими потугами что-то выяснить со знанием десятка-другого малахских слов больше смеялись и отмахивались, мол, не понимают.

Полузубый взъярился.

— Где этот фоморов жрец? Впервые за весь поход понадобился, а его нет!

— До того рода, где он остался, день ходу, — сказал Альрик. — Только кого ты пошлешь? Гонец тоже может пропасть по дороге. Сами разберемся.

Я глянул на тех малахов, что еще не разбрелись по своим домам. Их осталось немного, едва ли с два десятка. Несколько Синелицых вместе с большухой и остальных понемногу. Но что-то не складывалось. Например, вон тот хельт. Их с самого начала было всего трое, если не считать старуху от Синебелых. Один, из рода Буролицых, погиб, осталось двое. Вроде бы двое оставшихся присоединились к нам незадолго до встречи с измененным, а значит, должны были уже уйти. Или у малахов есть еще хельты?

По его лицу наискось проходила красная полоса, а подбородок был вымазан черным. Проходили ли мы через такой род? А еще мне стало интересно, могли ли малахи нарисовать на себе чужой знак? Это ведь почти как идея Простодушного — прикинуться чужим союзником.

Я поделился этой мыслью с Простодушным и остальными ребятами. Булочка задумался и припомнил, что через такой род мы уже проходили. Так почему он до сих пор шел с нами?

Из леса послышался зов Альрика. Мы вместе с бриттами кинулись на звук.

Жареного нашли недалеко от поселка, привязанным к огромному разлапистому дубу. С обугленной половины лица была срезана кожа вплоть до мяса, руки и ноги исколоты до кости, живот вспорот, и дымящиеся еще кишки лежали перед ним расползающейся кучей. Но он дышал.

Полузубый бросился к нему, вытащил кляп изо рта, дал глотнуть воды.

— Кто? Кто это сделал?

Жареный с трудом отхлебнул, закашлялся и сразу же застонал. От каждого сотрясения по его внутренностям пробегала дрожь.

— Желтые… желтые лица.

Бритты осторожно отвязали Жареного, уложили на землю. Что делать с такими ранами, никто не знал, придумали лишь отнести его в деревню. Альрик, Полузубый, трое бриттов и мы с ульверами остались возле дуба.

— Желтолицые… Кто-нибудь помнит такой род?

Мы помотали головами. Видели много разных красок, но вот с желтой не сталкивались. Я взглянул на Альрика. Тот стоял хмурной и не убирал руку с меча. Полузубый и вовсе был в бешенстве.

Мы начали обшаривать ближайшие кусты, и вдруг в паре десятков шагов что-то зашуршало, и из неприметной ложбинки выскочил малах. Он оглянулся, и я увидел яркую желтую полосу, проходящую через его лицо.

Полузубый взревел и погнался за желтолицым. Тот что-то кричал, убегая, и тер ладонью лицо. Сделав несколько огромных прыжков, Полузубый добрался до малаха и с разбегу полоснул его по спине. Тот рухнул. Бритт сразу же взмахнул мечом и отсек ему голову.

— Да стой же! — крикнул Альрик, но было уже поздно.

— Что?

Беззащитный рывком повернулся ко мне:

— Что он кричал?

— Желтолицый-то? Я не разобрал.

— Тупица! — взревел хёвдинг. Правда, не на меня, а на Полузубого. — Зачем ты его убил?

— А что с ним надо было делать? По плечу похлопать? Он моего человека убил! — зарычал и Полузубый.

— Да он ли? А зачем? Сколько тут еще желтолицых? Может, нам надо бежать со всех ног с этих проклятых земель?

— Да толку-то? — уже тише сказал бритт. — Их безднов язык, кроме жреца, и не знает никто.

Альрик осмотрел обезглавленное тело и указал на потертости на запястьях и лодыжках. Потом заглянул в ложбинку и нашел обрывки веревок.

— Какой странный малах! Убил Жареного и связал себя, потом вырвался прямо перед нашим приходом и побежал.

Полузубый прихватил голову желтолицего, и мы вернулись обратно в поселок.

Там Синелицая большуха уже запихала Жареному в живот его кишки и сейчас стягивала края разреза тонкими сухожилиями. На лицо налепила каких-то листьев, раны на руках и ногах перевязала. Но выкарабкается ли он? Жареный — хускарл, и хускарл не из слабых, но и покалечили его неслабо.

Когда она закончила, Альрик с моей помощью спросил:

— Ты знаешь этого человека?

И протянул голову желтолицего.

Большуха отшатнулась, забормотала что-то, но я ничего не смог разобрать.

— Надо послать за жрецом, — решил Беззащитный. — Жареный найден. Теперь спешить некуда.

С трудом я объяснил старухе, что нужен гонец, чтобы привести Гачая, и она отправила одного из своих людей. Синелицые больше всего были заинтересованы в нашем союзе, так как их земли граничат с бриттами, потому мы могли доверять только им, и то лишь едва-едва.

Мы ждали. Малахские шутники притихли. Воины других родов сторонились нас. Может, боялись, что желтолицые нападут еще раз?

Жареный иногда приходил в себя, просил пить, шептал о желтолицых, а потом снова проваливался в беспамятство. Бритты могли лишь молить своих богинь о его спасении.

К вечеру следующего дня пришел жрец, а вместе с ним и сине-белая большуха, и десяток ее людей. Большуха ягоднолицых, так мы их прозвали, не знала, как и угодить такой гостье. Сразу отдала ей свой дом, проводила к Жареному, рассказала всё, что знала. Сине-белая большуха осмотрела раны бритта, передала горшочек с лечебной смесью, а потом потребовала показать ей голову предателя.

Гачай не отходил от сине-белой большухи ни на шаг. Они долго обсуждали что-то, глядя на отрубленную голову, пока мы ждали ее ответа.

— Великая Бахи говорит, что в этих краях никто не красит лицо в желтый цвет, зато дальше, на севере есть такое место, где земля выбрасывает ярко-желтую глину. И на севере есть рода, которые разрисовывают лица этой краской. Эти рода не вступили в союз с бриттами. Но они никогда не заходили так сильно на юг.

— Зачем кому-то нужно было убивать Жареного? — спросил Полузубый.

Жрец покачал головой.

— Вряд ли выбирали, кого именно убить. Скорее всего, хотели разрушить союз между малахами и бриттами. Нападение северных было бы понятно, если бы южные посягали на их земли. Тогда усиление за счет бриттов было бы опасно. Но великая Бахи говорит, что вот уже три десятка лет не было потасовок. Северные все время воюют друг с другом, им некогда смотреть на юг. А еще Бахи думает, что северные не успели бы узнать об этом союзе так быстро.