Они приходили сюда каждый день, как и он. Каждый – в свое время. По некоторым он мог бы сверять часы. Некоторым кивал, как старым знакомым, улыбался и провожал взглядом. Думая: «Это мог быть ты».

Думая: «Ты могла бы стать следующей».

Ощущение власти пьянило, но он не позволял себе окунаться с головой. Хватит. Тот человек – умер. Издох, как бродячий пес на улице. Дикий зверь, который резвился, не зная удержу, позволял себе все, что только приходило в голову, теряя голову от собственной силы, власти и безнаказанности.

Так было до тех пор, пока ему не нанесли в спину удар. Страшный удар, оказавшийся смертельным.

И вот он снова здесь, идет шаркая ногами, сутулый и сломленный, пережеванный и выплюнутый самой жизнью. Женщина с ярко-зеленым шейным платком и блеклыми волосами, тронутыми сединой, рассеянно кивает ему и вновь погружается в телефонный разговор.

Если бы она знала, кто идет ей навстречу… Но она не знает, никто из них не знает. Десятки, сотни людей, и каждый с головой погружен в себя, в свои крохотные мирки, крохотные жизненки и крохотные проблемки. Так легко все это раздавить, одним движением.

В отличие от остальных, он сразу же замечал новичков. И сейчас – забеспокоился.

Сначала обратил внимание на парня – притянуло его сосредоточенное, отсутствующее выражение лица. Казалось, что мыслями парень находится далеко отсюда, обычно такое выражение свидетельствовало о том, что его обладатель отгородился от мира наушниками.

Он не сразу разглядел, что на этом парне наушников нет, а разглядев, удивился – не каждый день встречаются люди, научившиеся отгораживаться от мира без девайсов.

Парень поднялся на вершину кургана. Неожиданно быстро, словно за ним гнались, спустился оттуда. Зашагал по его любимой дорожке – той, что уводила в сторону от центральных. Головой не вертел, по сторонам не озирался, но отчего-то стало понятно, что парень не просто гуляет.

Присматривается.

Сосредоточенно, пристально сканирует окружающее – так мог бы вести себя человек, впервые выйдя на новую работу. И впрямь любопытно…

Отойдя от центральных аллей, парень присел на лавочку, а он так и смотрел издалека. Он не сразу понял, что внезапно показавшаяся на дорожке девица – знакомая парня. Подбежала едва ли не вприпрыжку, плюхнулась рядом.

Он не разобрал, о чем шла речь, слишком далеко стоял. Да и проговорили они недолго – парень вдруг поднялся, хмуро огляделся по сторонам и пошагал к кольцевой аллее. Девица поспешила за ним.

Крохотный эпизод, который мог показаться незначительным. Если ты с головой погружен в себя, в свои крохотные делишки. Он же пока еще смотрел ясным взором, смотрел вслед странной парочке. Обостренное, звериное чутье, которое никогда не подводило, посылало сигналы.

Что-то не так. Что-то пошло не по плану.

«Встретишь их снова – заканчивай ритуал»,– как будто шепнул кто-то.

Кивнув, он побрел к выходу из парка. Ритуал – это важно. Но куда важнее то, что должно произойти в конце ритуала. То, без чего вся его жизнь потеряет смысл.

–Вот ты козлина,– сказала Вероника телефону, остановившись перед столовой.

Ее любимый навигатор в Смоленске сошел с ума. Выстраивал такие дикие маршруты, словно получал зарплату экскурсовода. Вероника, слушая голосовые подсказки в наушниках, потратила на путь до места встречи час вместо обещанных пятнадцати минут. Проанализировав пройденный маршрут, она пришла к выводу, что ее сознательно водили кругами. Одну только улицу Кирова ей пришлось переходить трижды.

Все, хватит. Дальнейшие передвижения по городу – только на такси. С другой стороны, если у таксистов здесь навигаторы так же работают – и разориться недолго…

Вероника окинула скептическим взглядом фасад столовой. Не кафе, даже не какой-нибудь ресторанчик быстрого питания, нет – просто столовая. Если бы парень додумался назначить ей свидание в таком месте, Вероника тут же превратилась бы в «абонент временно недоступен». Однако этот «парень» был особенным. И он был ей нужен куда больше, чем она – ему.

«Давайте где-нибудь встретимся?»

«Я никуда не хожу».

«Я могла бы прийти к вам…»

«Терпеть не могу гостей».

Н-да… Заматеревшая версия Тиши, только с клыками побольше. Желтыми, старыми, но все еще острыми и крепкими.

Вероника приложила все свои дипломатические таланты, чтобы добиться права пообедать с Михаилом Федоровичем. Хотела прийти пораньше, но из-за «восстания машин» вотдельно взятом навигаторе успела тютелька в тютельку.

«Запишите адрес. В три часа я там обедаю, это занимает двадцать минут».

Казалось, что мысленно бывший следователь добавил: «И это единственные двадцать минут в сутках, когда я не хочу убивать людей».

Вероника набрала номер Фомина, услышала раздражающую трель и, не став дожидаться, пока записанный голос предложит ей оставить сообщение, нажала на сброс. «Когда я ем – я глух и нем», да? Ладно.

Выдохнув, Вероника вошла в столовую. Внутри оказалось неожиданно просторно и уютно. Люди толпились у линии раздачи, складывая себе на подносы тарелки, забитые снедью. Почти все столики были заняты. Оглядываясь, Вероника расстегнула куртку. Нашла взглядом вешалку – живого места нет. Ладно… Ну и как тут искать Михаила Федоровича? Если он не изволит выходить на связь.

Теоретически Веронике ничего не стоило, как героине идиотского фильма, признающейся в любви, закричать на всю столовую: «Минуточку внимания! Сегодня здесь обедает особенный человек. Двадцать пять лет назад он расследовал серию жестоких убийств!» Но это, безусловно, был самый крайний вариант, и вряд ли он добавил бы Михаилу Федоровичу желания поделиться воспоминаниями.

Заприметив одиноко сидящего мужчину, Вероника подошла к нему.

–Добрый день,– заискивающе улыбнулась она.

Главное – ни в коем случае не «врубать профессионалку». Мужик – бывший следак. Если он хотя бы заподозрит, что ее интерес выходит за рамки семейной хроники, волшебная дверца в страну чудес закроется навеки.

Мужчина поднял голову и окинул Веронику оценивающим взглядом. Улыбнулся, не переставая жевать:

–Здрасьте!

Он, не он? Голос вроде похож, по возрасту – тоже более-менее подходит.

–Михаил Федорович?– уточнила Вероника.

–Да ты садись!– Мужик указал на стул напротив.

Мерзкое ощущение. Вероника почувствовала себя мухой, добровольно заматывающейся в паутину. Если Тиша думает, что ей все эти разговоры с самыми разными кадрами приносят одну только радость, то он серьезно заблуждается. Но ведь не скажешь же ему: «Прости, я потеряла самый важный источник информации, потому что он – тупое быдло!»