— Привет, — тихо сказала она, пряча от него глаза. — Ты не сказал Гоше, где я?

Герман покачал головой, молча подхватил ее на руки и занес в подъезд. Ему очень хотелось выспросить Иринку, что произошло. Но он сдерживал себя, понимая, что девушке будет неприятен этот разговор. Хотя внутри его бушевала холодная ярость.

Больше всего в этот момент ему хотелось найти своего непутевого братца и вытрясти из него его жалкую душонку.

В лифте он бережно поставил девушку на ноги. Она сразу отодвинулась от него, по-прежнему не смотря на него. «Стыдится себя», — понял Герман.

— Это ведь не Гоша сделал? — негромко, чтобы не напугать ее своим гневом, спросил он, кивнув на ногу. — Потому что иначе у него большие проблемы.

— Нет, это Милана, — ответила она устало.

Герман сжимал и разжимал кулаки, изо всех сил пытаясь успокоиться.

— И Гоша ей позволил? И тебя одну в таком состоянии отпустил?

— Я его даже не видела, он не успел приехать. Я сбежала.

Герман воздержался от дальнейших вопросов, но помрачнел лицом еще больше.

В квартире он усадил девушку на топчан и сам начал ее раздевать. Разул ее, помог снять порванные колготки. И сразу увидел огромную кровоточащую царапину с кровоподтеком на ноге.

— Ириш, тебе нужно принять ванну, а потом обработать царапину. Давай я тебе воду включу, ты раздевайся, а я пока поищу, во что тебя переодеть. Одежду бросай в стиральную машинку, я потом постираю.

Он налил ей в воду пену, а сам пошел в комнату.

Иринка была так обессилена, что у нее не было сил возражать. Она быстро разделась и села в горячую ванную.

Герман постучал в дверь через несколько минут:

— Ириш, ты как там, живая? Не уснула? Я тебе вещи принес!

И не ожидая ответа, зашел к ней.

Она лежала в ванной с закрытыми глазами. Пена скрывала всю ее целиком, над водой торчала только ее голова.

Герман положил на стиральную машинку шорты и футболку и два полотенца.

— Ириш, облазил весь шкаф. Шорты на резинке, должны тебе подойти. Футболка длинная. Все чистое. Извини, больше ничего нет. Не был готов к твоему приезду.

Иринка подняла на него свои потерянные глаза. Он сразу потерял все свое напускное спокойствие.

— Не хочешь мне рассказать, что случилось? — очень мягко спросил он.

— Нечего рассказывать, — потухшим голосом ответила она. — Милана заявилась в общагу, подралась сначала с Алиной, потом со мной. Кричала, что я дура, что Гоша за моей спиной спал с Алиной. Я позвонила Гоше, он сказал, что это правда. Что спал. Я ушла.

Герман даже не сразу вспомнил, про кого она говорит.

— Погоди-погоди, Алина? Это твоя подружка, с которой ты на дачу приезжала? Белобрысая, с неровными зубами? Он с ней переспал? Еще и сознался? Жесть какая!

Герман остро почувствовал себя виноватым. Ведь знал же, что брату нельзя доверять. Однако позорно самоустранился, бросив Иринку на произвол судьбы.

— Что теперь думаешь делать? — спросил он.

Она умоляюще взглянула на него.

— Я не знаю. Я очень устала. Но в общагу я не хочу идти. И с Гошей встречаться не хочу. Можно мне у тебя переночевать? Мне больше некуда идти. Не выдашь меня Гоше?

Он тяжело вздохнул.

— Ты же знаешь, что не выдам. Он, конечно, получит от меня нагоняй, но чуть позже. Когда ты немного придешь в себя. Оставайся.

Иринка закрыла глаза.

— Ладно, отдыхай, Ириш. Разберемся. Я пока придумаю, чем тебя кормить. Ты что больше любишь — пиццу или японскую кухню?

— Мне все равно, я все люблю.

Герман улыбнулся.

— Хорошо. Все, не буду тебе мешать. Ты только не лежи долго, а то заснешь. Вот здесь, в шкафчике, есть перекись, пластыри и ватные диски, обработай ногу.

И он вышел из ванной.

Немного постоял у закрытой двери, прислушиваясь к ее движениям. Он был очень зол на Гошу и на себя самого. С другой стороны, история с Алиной рано или поздно все равно бы всплыла, и хорошо, что она всплыла сегодня, а не завтра. И хорошо, что она приехала к нему. И хорошо, что братец не успел ей попользоваться. Он даст ей время прийти в себя, успокоиться и разобраться в своих чувствах. Давить и пользоваться ее уязвимым состоянием он не будет. Очень постарается.

Ирина

В ванне Иринка отогрелась и немного пришла в себя. Промыла ногу, которая сильно саднила, оделась и кое-как поковыляла на кухню.

Войдя, тут же застыла у двери.

— Откуда?! — только и спросила она, увидев огромный бисквитный торт с кремовыми цветочками.

Герман тепло улыбнулся ей, мельком скользнув взглядом по ее голой ноге, обезображенной синяком.

— У тебя же сегодня важный юбилей, правильно? У меня в соседнем доме есть очень хорошая кондитерская, — объяснил ей он, продолжая сервировать стол. — Когда ты позвонила, что приедешь, я сразу подумал, что торт обязательно нужен. Это самый большой, который у них остался в холодильнике. Садись за стол, сейчас будем праздновать. Что ты будешь пить? Есть сок, минералка, вино, шампанское. Я тебе, конечно, сок рекомендую, но решай сама. Ты же у нас сегодня хозяйка застолья.

— Я бы шампанского выпила, — подумав, сказала она. — Только если ты со мной будешь. Давай я тебе помогу, что-нибудь сделаю.

— Тебе нельзя, ты именинница. Садись, я за тобой сегодня буду ухаживать.

Иринка заулыбалась, рассматривая торт. Потом перевела взгляд на Германа. Он был одет по-домашнему, в спортивные брюки и футболку. Ей было приятно смотреть на него. Иринка увидела, как бугрятся мускулы на его плечах под тонкой тканью. Герман перехватил ее взгляд, и она в замешательстве отвела глаза.

Герман открыл шампанское и налил ей и себе.

— Я выпью с тобой, Ириш, но немного. Мне завтра на работу, не хочу быть с больной головой. Подожди-ка минутку, официальная часть, — он встал и ушел в комнату, откуда сразу же вернулся с огромной охапкой благоухающих роз всех оттенков красного, бордового и розового. Она тоже встала. — Иринка Кузнецова, поздравляю тебя с Днем твоего рождения. Будь счастлива и любима. Оставайся всегда такой же красивой и замечательной, какая ты есть сейчас.

Он отдал ей розы и чисто формально прикоснулся к ее щеке губами.

Девушка была так поражена размером букета, что просто стояла и таращилась на них, от волнения забыв все слова.

— Ириш, ты чего зависла? — посмеиваясь, он взял ее за руку и почти насильно усадил за стол. — Вот теперь давай пить.

— Герман, — наконец, обрела она дар речи, — какая красота! Сколько тут роз? Это самый огромный букет, который я видела!

— Ровно сто штук, Иринка. Должны быть. Я, если честно, не пересчитывал.