прекрасный. Можно было бы, конечно, и отругать его, но не за что. Наоборот, сам бы я, быть может, до такого быстро не додумался, а проблема была решена довольно быстро. Да ещё и мы теперь предупреждены, что французы могут пойти на не совсем честные меры, как против нас, так и против Германии. Хотя, если так рассудить, возможно, провокация Османской империи, которая является прямым союзником Германии, тоже была попыткой перекрыть торговый путь через Босфор и Дарданеллы, через которые проходят наши сухогрузы, везущие зерно во Францию. Вот только немцы действовали более хитро, в то время как французы, не имея таких козырей, действовали топорно и в лоб. Ну ничего. Главное, что обе предполагаемые интриги удалось предотвратить, а наши торговые маршруты в безопасности. Остальное уже не наше дело, пускай Европа сама разбирается со своими проблемами.

— Также докладываю, что в последнее время увеличилось количество пиратских кораблей и набегов на торговые суда. Береговой охраной были перехвачены два судна и оказалось, что экипажи французские. Они, конечно же, притворялись обычными разбойниками, однако, судя по их выправке и манере речи, очевидно, что они являются вояками. По крайней мере, так мне докладывали мои люди, а я им всецело доверяю.

— Интересно, похоже, французы решили действовать совсем нечестно, — хмыкнул я. — Есть какие-то решения на этот счёт?

— Есть предложения, — кивнул Столетов, — но они будут довольно затратные.

— Излагайте уж, — произнёс я.

— Предлагаю сделать торговые караваны, а именно суда отправлять флотилиями по пять кораблей в сопровождении военных кораблей. Это усложнит и логистику, и удорожит морские пути, однако уж лучше чуть-чуть больше заплатить, чем потерять целый корабль и огромные партии товаров.

— Согласен, поддерживаю. Подготовьте приказ, господин генерал.

Столетов кивнул.

— Благодарю вас, коллеги, — сказал я. — Если на этом всё, я бы хотел откланяться. У меня через пару часов ещё очень важные встречи.

После обеда планировалось аж три встречи с послами разных государств. Пылаев, видимо, прослышавший о том, что я дал поручение Джугашвили в ближайшее время заменить министра иностранных дел, стал суетиться как белка в колесе, показывая свой профессионализм и полезность. Ну, ничего, пускай поработает, однако вряд ли это поменяет моё решение.

Первым ко мне должен был наведаться посол Великобритании сэр Джеймс Мальборо, кстати, известный английский род. Если я не ошибаюсь, Уинстон Черчилль принадлежал к этому семейству. Дальше посол Австрии, а после посол Дании. Очень уж интересно получается. Ну ничего, послушаем их предложения, послушаем, что они нам скажут.

Сэр Джеймс Мальборо прибыл с большим кортежем на громадном чёрном автомобиле, который напоминал скорее паровоз, способный двигаться без рельсов. Выглядел и вёл он себя так, будто это я к нему пришёл на аудиенцию, и он является императором, а не я. Ну, что ж поделать. Тем приятнее будет щёлкнуть его по носу.

Вся беседа состояла сначала из чопорных перечислений, регалий и достижений «славного» лорда, затем долгие приветствия, после чего он без особых хождений вокруг да около предложил России поддержать Германию в развязавшейся в Европе войне. Потому что французы, несмотря на то что свято верят, что их притязания законны, являются в этой ситуации агрессорами, и необходимо призвать их к порядку, а ещё лучше прижать к ногтю. И если уж потребуется, Великобритания готова даже поделиться зонами влияния на Францию, скажем, 30% территории отдадут под протекторат России. Естественно, остальные 70% уйдут Великобритании. Я вежливо обещал подумать, хотя так и подмывало сказать, что об этом и речи идти не может, и шли бы вы лесом, товарищ сэр Мальборо.

— Однако, сэр Мальборо, — произнёс я, — мы не намерены поддерживать никого в этой войне. Я намерен остаться в стороне. Видите ли, это дела Европы, и как показывает практика, любой случай, когда Россия вторгается по внутренние дела западной части континента, от этого страдает только Россия. Я абсолютно не вижу причин, по которым нам было бы выгодно вмешательство.

— Ну, неужели вы не понимаете, ваше императорское величество? Никому не нужна сильная Франция, как и сильное государство на территории Европы, которое начнёт диктовать условия соседям. Вы подумайте, история имеет свойство повторяться. Нужен ли вам ещё один Наполеон на ваших территориях?

— Ну, может Наполеон и не нужен, — пожал я плечами. — Но почему бы не возникнуть и какому-нибудь фюреру?

Слово для англичанина оказалось незнакомым, но мне не было необходимости что-то пояснять, он и так понял, о чём я.

— Думаете, что Германия может набрать силы и ударить?

— Может быть всё что угодно, — ответил я. — Я лишь хотел бы остаться в стороне и никак не влиять на эти результаты. А если что-то и случится подобное, и кто-то решит прийти на Российскую землю, я лучше потрачу время на то, чтобы подготовиться к этому моменту и дать при случае хороший отпор. В остальном же, дела Европы, пускай остаются делами Европы. Российским войскам нечего делать в Европе. Так же, как и европейским войскам нечего делать в России. Думаю, мы друга поняли, — ответил я.

На этом аудиенция закончилась.

Следующим прибыл посол Австрии, Айхан Фуат, причём он мне показался более приятным мужчиной — высоким, седовласым, с вислыми усами и аккуратной бородой. После долгих расшаркиваний и традиционных приветствий, мы перешли наконец к делу, и его предложение меня едва ли не рассмешило.

— Ваше императорское величество, — обратился ко мне австриец. — Мы бы хотели просить вас поддержать в этой сложной для Европы ситуации сторону Франции.

Я едва сдержал усмешку.

— Почему это Франции, зачем это нам? Да боже с нами, зачем это вам? — спросил я.

— Мы хотели бы восстановить стародавнюю справедливость. Думаю, вы и сами знаете, когда Пруссия объединяла земли, она отхватила немалый кусок от Австрии и немало нам навредила. Мы лишь хотим справедливости. А там, вы только сами посмотрите. Да, Германская империя великая, но нет ли у вас мнения, что это лишь тень прежней великой Германской империи, которая не может справиться с маленькой Францией? Что же это получается? Я, как представитель нашей страны, скажу вам так: когда другие государства грызутся, мы не имеем права ждать, когда всё разрешится само собой. Как минимум, мы должны минимизировать возможные жертвы среди людей, а также и своему народу пользу принести.

— И что же, вы потерпите Россию на месте бывшей германской империи? — усмехнувшись, спросил я. — Вы же понимаете, если мы воспользуемся вашим предложением, то станем соседями в какой-то из областей и это будет часть Российской империи. Не думаю, что это поддержат ваши коллеги. Да и ваша страна, наверное, из-за этого будет чувствовать себя некомфортно. Мы ведь гораздо больше, чем Германская империя, да и вся Европа вместе взятая, не забывайте об этом.

— Ну, моё дело лишь предложить. Даже если… — он осёкся, — Когда Франция победит в этой войне, вряд ли она сможет освоить все земли Германской империи. Слишком большой для неё кусок. Мы лишь хотим увеличить свои шансы вернуть исконно австрийские земли, а поддержка такой великой страны, как Российская империя, повысит наши шансы. Что же касается нашего с вами соседства, да почему мы должны быть против этого, если у нас сложатся добрососедские отношения? И опять же, в случае если кто-то попытается оспорить наше право на владение этими землями или ваше право на владение землями бывшей Германской империи, мы сможем вместе противостоять наглецам.

Возможно, он был прав в своих притязаниях. Всё-таки, когда формировалась Германская империя, Австрия и Пруссия были сильнейшими на тот момент государствами, которые боролись за первенство. И после того, как Австрия проиграла Пруссии в войне, Пруссия и правда захватила большую часть территории Австрии и начала объединять вокруг себя другие германские государства. Ну так уж получилось. Австрия тут сама виновата, что оказалось слабее Пруссии и, если сейчас они решили, что способны взять реванш, не смею им мешать. Но и помогать в этом смысла не вижу. Мы от этого точно ничего не выиграем, только лишний раз начнём мелькать перед остальной Европой как красная тряпка перед быком. Для чего нам это? Не ясно.

В общем-то мой ответ австрийскому послу был похож на ответ серу Мальборо: наше дело — сторона. Мы предпочтём придерживаться нейтралитета, усиливать свои границы, наблюдать и ожидать, что произойдёт. Что