– Поясните.

– Я действительно разыскиваю вашего родственника и ни на секунду не сомневаюсь, что вы действительно не знаете, куда он делся.

– Так чем же я могу вам помочь? – приподнял бровь он. – Разве только рассказать о нем.

– Вы совершенно правы – с умным человеком говорить всегда легко и приятно.

– Спрашивайте, – он устроился поудобнее в кресле. Поднял руку и помахал ей влево-вправо.

Видимо, приказал расслабиться и перестать держать меня на мушке тому или тем, кто следил за нами из дома.

– Для начала несколько слов о вашей совместной работе.

– Обычный бизнес по-русски, – он пожал плечами. – Я договаривался с заказчиками, находил толковых субподрядчиков. Принимал откаты и, сами понимаете, отправлял большую часть денег наверх. Тем, от кого все зависело.

– А чем тогда занимался ваш племянник?

– Исключительно производством, – Самодуров усмехнулся. – Старательно производил впечатление скромного, недалекого, знающего свое место парня. Делавшего по команде умное лицо и не совавшего нос туда, куда не следует. Халдей при буфете, можно сказать, – дядя не щадил родственничка. – Или кукла на веревочках.

– И как, срабатывало?

– Еще как, – он кивнул. – Трудились помаленьку, особо не зарывались. На жизнь хватало.

– С миру по нитке – бродяге на пальтишко?

– Как-то так, – согласился он. – А потом…

– Что?

– Где-то больше десяти лет назад хапнули много, – поспешил уточнить, – с полного одобрения старших. Большая часть навара тут же к ним и ушла. Я залег на дно. А этот дурачок попался.

– Слыхал об этом краем уха, – заметил я. – А что было потом?

– Выпустили до суда под подписку, – пояснил: – Помогли добрые люди. Паренек вышел на волю и последовал моему примеру – исчез.

– Некоторое время отлеживался, потом вынырнул на поверхность, сменил документы и вернулся в бизнес? – продолжил я. – И стал ударно трудиться дальше под чутким руководством все того же мудрого советника, теперь уже Шульмана?

– Не он один так делает, – подтвердил бывший руководитель и советник, один в двух лицах. – Еще кофе?

– С удовольствием, – согласился я. – А что произошло совсем недавно?

– Я угодил в ДТП и отправился на больничную койку, – кивнул в сторону массивной трости у кресла. – До сих пор хромаю.

– Мои соболезнования.

– Благодарю, – он с горькой улыбкой прижал руку к сердцу. – А пока я там валялся, этот засранец сотворил то, чего никто не мог ожидать: получил авансом оплату за работу, вывел деньги со счетов и дал деру.

– Обув тем самым, простите за жаргон, всех и сразу, – заметил я.

– Вы все правильно поняли, – он поморщился. – Я же говорил этому дебилу, что государство больше так внаглую кидать нельзя. Не поймет и осерчает. И с теми, кто там, – ткнул пальцем вверх, – тоже шутить не следует, – махнул рукой. – Куда там, – и закончил мысль длиннейшей матерной тирадой.

На какое-то короткое время выдержка изменила ему, и господин Самодуров, он же Шульман, умнейший и мудрейший, продемонстрировал миру свое истинное лицо: злую, растерянную физиономию жидко обделавшегося кукловода. Марионетка которого вдруг резко оборвала все связи с ним. И под веселую песенку восьмидесятых «По ниточке, по ниточке ходить я не желаю…» удалилась в неизвестном направлении на тонких негнущихся ножках. Крепко подставив тем самым самого кукловода. Вынудив того забраться по горло в тину и тихонько сидеть там. Во избежание, так сказать.

– Грустная история, – признал я. – А теперь о нем все, что знаете. Подробно, – достал из кармана блокнот. – Начнем. Вопрос первый: …

– Вроде все, – я захлопнул блокнот. – Спасибо за кофе. Давненько не пробовал такого.

– Славно вы меня, – он взглянул на часы, – выпотрошили всего за три с половиной часа. В полиции часом не служили?

– Не довелось, – почти честно ответил я. – За откровенную беседу отдельное спасибо. – Еще бы ему не быть со мной откровенным. В его-то положении.

– Обращайтесь, – прозвучало в ответ. – Некоторое время я еще пробуду в этих местах.

Ну да, конечно.

Из-за покосившейся, но еще крепкой избы выглядывала дряхлая на вид, но явно вполне рабочая «Нива». Ни секунды не сомневаюсь, что уже через полчаса после нашего отъезда мой недавний собеседник загрузит туда вещички, запустит на заднее сиденье Фауста, сам устроится рядом с водителем. После чего уедет он отсюда в неизвестном направлении по неуказанной на карте дороге. По которой и прибыл сюда.

И хрен кто его найдет. И я в том числе. Не заказывали.

– Какого черта? – раздался в трубке знакомый хрипловатый голос. И это вместо «алло».

– Рогатого и с хвостом, – попытался сострить я. – Привет, Нику. Это Алекс. Помнишь такого?

– Еще как помню, – бойко затараторил по-английски тот. У него мгновенно улучшилось настроение. – Страшно рад твоему звонку, старина. Какие проблемы?

– Есть кое-какая работенка по твоему профилю, – сообщил я. – Ты сейчас свободен?

– Для тебя всегда, – прозвучало в ответ. – Приезжай прямо сейчас. Жду.

Поиски нашего беглеца начались с Румынии. Почему, спросите, именно с нее, а не с Исландии или не, скажем, с Коста-Рики? Ответ кроется в личности господина Карбаинова, бывшего Кравца. Родной дядя и еще кое-кто в один голос характеризовали его как парня неглупого, но не более того. И совершенно не склонного к какой-либо импровизации.

Десять лет назад при аресте у него на квартире был обнаружен паспорт гражданина Румынии. На вопрос: «Откуда дровишки?» господин Самодуров пояснил, что оформить его помог приятель по срочной службе, осевший в середине девяностых в Румынии молдаванин. Вот я и предположил, что и в этот раз тот попробует раздобыть документ именно этой страны. Тем более что Румыния вошла в состав Евросоюза и по документу ее гражданина можно спокойненько, без помех раскатывать по Европе. А торгуют ими здесь как семечками на рынке и за очень небольшие деньги (дешевле только в Болгарии). Оптовым покупателям скидка.

Оставалось только выяснить, на какую фамилию был выписан паспорт. Плевая работа для Нику, не самого плохого компьютерного взломщика Бухареста. Я уже работал с ним несколько лет назад. И остался вполне доволен.

– А здесь красиво, – заметил Чернов, когда мы вышли из отеля и направились к стоянке такси. – Даже не ожидал.

– Раньше Бухарест называли маленьким Парижем, – сообщил я. – А теперь это город ярких контрастов.