– Парни, одному обязательно наблюдать. Я пошел.

– Ни пуха, старшина!

– К черту!

Пока никого на дороге не видно. Игорь шел, не опираясь на палочку. Налево или направо? Направо, судя по карте, что в сидоре осталась, есть какой-то городишко. Хотя есть нюанс, с которым Игорь столкнулся в Польше, то же в Германии. На карте – обозначение города, а в реальности – тысяча-две жителей. У нас такой населенный пункт селом называется. Только что выглядит такой городишко цивильно – дома в два-три этажа, улицы камнем мощены или асфальт и все удобства – канализация, вода централизованы. И дома выглядят как картинка. Кирпичные, крыши черепичные, перед домом палисадник с цветами, трава на газонах подстрижена.

Для советского человека удивительно.

Направо он и свернул. Через полкилометра воинская часть. При ней штаб, судя по грузовику-кунгу с антеннами на крыше. Шел, тяжело опираясь на палку. И уже не столько для маскировки. В тесных туфлях мозоли уже на пятках набил. По сторонам глазами зыркал – подходы, часовые, техника. Сзади легковая машина догнала, за рулем солдат. Остановилась почти напротив. Солдат дверь распахнул.

– Садись, камрад. Если в Гливице, то по пути.

Игорь сел, поблагодарил.

– Что хромаешь?

– Ранение осколочное в обе ноги на Восточном фронте, – убедительно соврал Игорь.

– А! – уважительно посмотрел на попутчика солдат.

Игорь по сторонам поглядывал.

– Плохо воевал? – вдруг спросил водитель.

– Почему?

– Наград не вижу.

– Мои соседи уже уехали на запад, поближе к швейцарской границе, родня у них там. А мне бежать некуда. Если с железным крестом ходить буду и со знаками «За штыковую атаку», меня русские сразу расстреляют.

Солдат сигарету закурил, приоткрыл окно, дым пустил.

– Угостить сигаретой?

– Не курю, здоровье не позволяет.

Въехали в город. Игорь попросил:

– Останови здесь, мне в аптеку надо. Спасибо, что помог.

Игорь за ручку дверцы взялся, солдат спросил:

– Как думаешь, фронт не удержим?

– Русские нынче сильны, а где у Германии резервы? Ты их видишь? Думаю, через месяц-два русские возьмут Берлин, поражение неминуемо. Тогда начнется хаос.

Солдат-водитель притормозил. Игорь выбрался, водитель бросил вдогонку:

– Я через час обратно поеду, хочешь – подожди, подвезу.

– Буду очень благодарен.

А какая аптека, если у него в кармане даже пфеннига нет, не то что бумажных денег. Но по городку прошелся. Чувствовалось приближение фронта. Окна заложены мешками с песком, в подвальных оконцах пулеметные амбразуры оборудованы. На стенах домов надписи белой краской «Капитуляция? Никогда!», «Смерть или Сибирь!». И жители выглядят унылыми, печальными. Игорь в душе порадовался. Докатилась война до нацистского гнезда, хлебните тех лишений, что другим странам уготовили.

Конечно, старики и дети не виноваты, но на стадионах и площадях те же немцы – мужчины и женщины, радостно приветствовали речи фюрера. Только обещания политиков всегда расходятся с реальностью. На окраинах городка бетонные укрепления, несколько танков в капонирах стоят, как бронированные огневые точки. Игорь круг сделал, у аптеки на лавочку присел. Знакомая машина показалась. Игорь встал, вышел на дорогу. Солдат притормозил.

– Садись, камрад! Лекарства купил?

– Нет, в аптеке всякая чепуха осталась – аспирин, йод, бинты.

– Да, тяжело сейчас людям. И в армии с кормежкой хуже. Вместо масла маргарин дают. И сигареты дрянь, представляешь?

Ну да, тяжело! Знал бы, что наши люди в прифронтовой зоне или в оккупации ели, небось, заткнулся бы. В десять минут доехали до фольварка. Игорь еще подумал, не убить ли солдата? Можно получить документы, узнать, из какого подразделения. Обернулся назад, а на дороге грузовик медленно катит.

С документами срывается, ладно – пусть живет. Убей он сейчас врага, надо еще машину куда-то прятать. Игорь улыбнулся на прощание, поблагодарил, тяжело выбрался из машины, опираясь на палку. Солдат сочувственно смотрел вслед. Разведчик подождал, пока уедет легковушка, следом грузовик. Поковылял к дому. Разведчики уже ждут, лица довольные.

– С чего такие физиономии?

– Компота попили. А знаешь, что еще нашли? Пошли, угостим.

На кухонном столе колбаса, крупными кусками нарезана.

– Откуда?

– В подвальчике закуток был, на веревке какие-то штуки висят, серебряной фольгой обернуты, как конфеты. Я развернул одну. Вроде колбаса, разрезал, попробовал – копченая колбаса. Ешь, мы уже по целой штуке съели.

Игорь кусок в рот отправил. Действительно, копченая колбаса, мясо жесткое, но вкусное. Не спеша половину умял. Без хлеба, сытость не та.

– Старшина, не томи.

– А что сказать, в полукилометре часть какая-то стоит, есть штаб, радиостанция. Вечером, как стемнеет, идем туда, наблюдаем. Если удача будет на нашей стороне, берем языка. Сами понимаете – стрелять нельзя, придется работать ножами. Один выстрел, и нас в решето превратят. А пока отдыхать.

После еды, да вздремнуть, не служба, а мед. Если не знать, что ночью рискованная акция. Как только стемнело, все трое выдвинулись к лагерю немцев. Шли по лесу, напоминающему парк. Деревья по линейке посажены, мусора нет, просеки обозначены столбами и табличками. В таком лесу не заблудишься и не спрячешься, насквозь проглядывается.

Лагерь показался неожиданно. Большие армейские палатки, десяток крытых машин, замаскированных большой сетью. Один кунг – радиостанция. Немного в стороне, ближе к дороге. Его и видел Игорь, проходя мимо. В лагере темно, освещения нет, но жизнь кипит. Строем и поодиночке проходят солдаты, слышен шум работы бензогенераторов. Наблюдать за лагерем в темноте практически невозможно, видимости нет.

– Что делать будем? – спросил Бармалей.

– Форма немецкая нужна позарез, да где ее взять?

– Маскировочный костюм устроит?

– Ты про немецкий говоришь?

– А то чей же? Я по-быстрому обернусь.

И покрой, и расцветка, рисунок на отечественных и немецких маскхалатах и костюмах были разные.

Бармалей уполз в сторону. Ни одна ветка не хрустнула, как растворился, появившись через полчаса.

– Держи, старшой!

Игорь взялся за костюм, а он еще влажноватый.

– Где взял?

– Немец сушиться повесил, я стырил.

Понятно стало, почему костюм волглый. Но выбирать не приходилось. Игорь его на свою форму надел. Неприятно тело холодит. Автомат пришлось разведчикам оставить, пистолет в карман опустил.