вот я делюсь с РАБАШем тем, что почувствовал на уроке или тем, что произошло в группе. «Что делать? Как быть?» – спрашиваю. И он объясняет мне. И вот они, его объяснения, я вижу их в статье.

Иногда мне говорят мои ученики: «Вот, если бы тогда было видео, насколько богаче мы бы были сегодня».

Нет, РАБАШ не согласился бы сниматься. Видео – это было не для него. А вот статьи, книги – это был мир знакомый, очень привычный.

Отец писал всю жизнь, великие каббалисты всех поколений оставили свои записи, книги. РАБАШ ощущал высокие духовные корни написанного.

Кто, как не он, знал, что такое буквы. Именно написанные. Сочетание векторов и сил. Комбинации светов. Буквы звучали в нем, соединялись в слова, и он выдавал нам в своих статьях бесценную информацию.

Сказано: «Творец создал мир буквами». РАБАШ создавал мир так же, как Творец, вдыхая во все им написанное огромное свое желание – привести мир к отдаче, к Творцу.

И началось!.

В начале следующей недели я у него попросил статью на очередное «собрание товарищей». Уже был умнее, припас пачку бумаги. И он не сопротивлялся. Он хотел писать.

Каждую неделю он выдавал статью.

Первое время что-то обсуждал со мной, а потом пошел за своим внутренним ощущением. Оно его никогда не подводило.

Он все чувствовал – каждого человека, ведь он прошел все, вобрал в себе все беды людские, переживания, страдания, поэтому я слышу, как нередко говорят, прочитав его статьи: «Да, это же обо мне! Откуда он это знает?»

Знает!

Это было еще в начале моей учебы, мы шли с ним по улице, и я под впечатлением какой-то несправедливости заговорил с ним о зле.

– Сколько же зла в мире!

– Ну, разве это зло?! – ответил он.

– Но все-таки, – говорю, – убийства, воровство, насилие, мир полон всей этой гадости.

А он идет и, как бы между делом, бросает мне:

– Это я все прошел.

Я даже остановился, помню, спросил его:

– Что вы прошли?

– И убийцей, и вором был, и даже хуже этого, – говорит он.

Я смотрю на него, невольно сканирую, – стоит передо мной старичок небольшого роста, который всю свою жизнь провел на простых работах, жил в религиозной среде, был неотлучно при своем отце Бааль Суламе. И вдруг он мне говорит, что он все в жизни прошел. Смотришь на него и думаешь: что он прошел, что он видел, кроме своего этого мира, практически не выезжая никуда, не встречаясь ни с кем. „Он понял этот мой взгляд, не стал тогда объяснять.

И только потом стало мне ясно, как примитивны были все мои мысли и сравнения, что это я никуда не выезжал, хоть и объездил немало стран, – ничего не видел, ничего не прошел со своим высшим образованием, биокибернетикой и тонной литературы, которую пропустил через себя. А он, РАБАШ, прошел.

Он раскрыл в себе такой эгоизм, в котором прочувствовал, что он и убийца, и насильник, и вор, и все-все, что есть в мире, хорошее, плохое, ужасное – все это в нем.

Он потом не раз объяснял мне, что в человеке, который действительно выполняет духовную работу, в нем всплывает все человечество. Он принимает, как свои, все недостатки, погрешности, нарушения других.

– Ведь ты должен видеть перед собой общую душу, – говорил он, – И, видя изъяны мира, не имеешь права останавливаться. Ты обязан включиться в исправление. Почувствовать себя грешником, вором, убийцей. «Откопать» в себе судью, независимо от своего проступка. И так призвать Творца – судить и исправлять себя. Если приходишь к этому, значит, ты решил проблему. И так каждый раз.

Все эти размышления, ощущения, открытия РАБАШ и включил в свои статьи. Потому-то они и бесценны.

Мы покупаем печатную машинку

Когда я увидел, что РАБАШ уже не остановится, я уговорил его купить печатную машинку. Объяснил, что почерк у него неразборчивый, и он сразу согласился.

Мы поехали в Тель-Авив, зашли в магазин, и РАБАШ сам опробовал все машинки, был увлечен этим, как ребенок, а когда приехали домой, сразу же сел и начал печатать. С этого момента, наш график не изменялся уже никогда. Сразу после прогулки в парке, мы возвращались домой, я готовил ему кофе, он поднимался наверх, в свою квартиру, и садился печатать. Я оставался внизу, здесь было темно, прохладно, я открывал книгу и ждал.

Прислушивался, пока сверху не раздавался первый равномерный стук печатной машинки.

Я и сейчас слышу его, когда пишу эти строчки, иногда слышу, когда читаю статьи, это для меня лучше любой музыки – каббалистическая «музыка» РАБАШа – «тук-тук, тук-тук…»

РАБАШ печатал одним пальцем, ошибки аккуратно замазывал «типексом»[42], это был для него целый процесс, которому он отдавался полностью. Практически после каждого слова он ставил запятую, как бы передавая свое состояние, говоря о том, что каждое слово написано им не просто так, а надо его прочувствовать, вдуматься, не торопиться читать. Так за неделю получалась статья из семи-восьми листов.

Прошло время, мы приобрели электрическую машинку. РАБАШ вошел во вкус. Он ни разу не изменил своего графика. В нем накопилось столько за эти годы, что он не мог сделать перерыва, он торопился.

Знать свою душу

Через какое-то время мы начали читать эти статьи в группе в начале урока. Читали час, полтора. РАБАШ слушал, закрыв глаза, откинув голову.

Ему важно было мнение не только учеников, но и наших жен. Завершая статью, он неизменно говорил мне: «Не забудь раздать женщинам». В мои обязанности входило размножать статьи и через мою жену передавать им. Следующим вопросом РАБАШа было: «Ну, что они сказали? Как им статья?» Он ценил их мнение, пожалуй, даже больше нашего. Вот так раз в месяц и появлялись статьи, написанные именно по вопросам женщин.

Сегодня, по прошествии почти 40 лет, я вижу, какие изменения произвели статьи РАБАШа во мне, в его учениках, во всех тех, кто окружал его.

Как сначала они казались написанными даже некрасиво и неправильно, казалось, что их отдельные части не связаны между собой, что они непоследовательны. Это потому, что мы не видели в них точного движения сил души, которая развивается именно так. Мы не