Если мы не виделись с Паоло, по вечерам я сидела дома у телевизора с ведерком мороженого, заедая сладким страх перед будущим. Но как только начала постепенно привыкать к мысли о возвращении и предстоящих переменах в жизни, мать позвонила и сказала, что продала компанию и магазины.

Я вывалила ей все. Все свои претензии и обиды, накопившиеся с детства. И в первую очередь то, что она сделала это, не сказав мне ни слова. Отец не оставил завещания, и, по закону, все имущество переходило к нам с ней в равных долях. Но я понятия не имела, что, как только у него начались проблемы с бизнесом, он оформил часть на подставное лицо, а часть на мать. В результате та умудрилась провернуть все так, словно меня вообще не существовало. Выслушав мои вопли, она молча положила трубку.

Когда Паоло узнал, что я устроилась работать уборщицей, закатил настоящий итальянский uno scandalo. Примирение было не менее бурным, после чего мы поселились вместе, и я с головой ушла в эти отношения. По сути, спряталась в них от разочарования. А еще в работу и… в еду.

Когда мы познакомились, я вовсе не была изящной нимфой. Сочная девушка в теле, с крутыми бедрами и четвертым размером бюста. Но итальянцы любят пышных дам. Паоло, хоть и работал с тонкими-звонкими модельками, не был исключением. Его так и тянуло оглаживать меня по габаритам, и не только когда мы оставались наедине. А уж дома-то!..

Он любил готовить, всегда что-то такое жирное, тяжелое, калорийное, и мы уплетали это вдвоем, сидя перед телевизором. Или ходили в рестораны. А потом пытались спалить съеденное буйным сексом, но получалось так себе. Нет, секс очень даже получался, а вот калории уходить не желали. Видимо, я всегда была склонна к полноте, но в детстве мама с бабушкой сдерживали ее своими запретами. В Италии сразу же стала расти вширь, но особенно быстро — когда мы начали жить вместе с Паоло. Помимо всего прочего еще и потому, что стоило вспомнить о смерти отца и мамином предательстве, я тут же тянула что-нибудь в рот, лишь бы отвлечься.

У меня не было привычки взвешиваться каждый день или хотя бы раз в месяц. Точнее, я вообще этого почти не делала. Но как-то в конце осени, когда перестали застегиваться очередные джинсы, влезла на весы и ужаснулась.

Восемьдесят два! За последний год я поправилась на четырнадцать килограммов.

На следующий день, проведя пальцем по красно-лиловой волнистой растяжке на моем бедре, Паоло нахмурил брови:

— Мари, только не обижайся, пожалуйста. Ты знаешь, мне нравятся женщины с формами, но все хорошо в меру. Ты слишком быстро набираешь вес, и я не хочу, чтобы это навредило твоему здоровью. Давай мы немного пересмотрим наше питание. И я куплю абонемент в фитнес-клуб. Можем ходить вместе.

Приятного в этом заявлении было, конечно, мало. Каждой женщине хочется, чтобы ей сказали: дорогая, я буду любить тебя, даже если ты станешь размером с кита. Но он был прав. Абсолютно прав. Тем более прозвучало все достаточно деликатно. И я была благодарна ему за поддержку.

Первое время все шло хоть и непросто, но с определенным успехом. В ресторанах мы заказывали в основном диетические блюда, а дома Паоло готовил больше овощей, меньше пасты и поркетты*. Ему худеть было ни к чему, но он старался поддержать меня. И в спортзал ходил со мной вместе, но только на тренажеры, а я — на групповые занятия. Вот там-то и приключился первый затык.

Как-то так получилось, что толстушек в этом клубе было немного. В основном грациозные, хрупкие до прозрачности барышни либо мускулистые бодибилдерши. После школы я перестала сравнивать себя с кем-либо, но рядом с ними казалась себе бесформенной тушей. Занятия давались безумно тяжело: и пилатес, и степ, не говоря уже об ABS**, в процессе которого хотелось лечь на коврик и сдохнуть. А уж как потом болели все мышцы! Тренерши, такие же стройные и прекрасные, без конца покрикивали на меня. На других, впрочем, тоже, но этого я не замечала. Казалось, все наблюдают только за моими неуклюжими потугами попасть в ритм и тихонько смеются. Дома я жаловалась Паоло, он страдальчески закатывал глаза и уговаривал потерпеть.

Пять килограммов ушли быстро, а дальше дело застопорилось. Интернет сплетничал про эффект плато: организм задерживает воду либо замедляет метаболизм в ответ на слишком сильное снижение калорийности пищи и недостаток в ней жиров. Вычитав, что этому могут способствовать и чрезмерные физические нагрузки, я начала халтурить и пропускать занятия. Попутно выискивая читерские способы похудеть.

Курение, якобы отбивающее аппетит, Паоло категорически запретил. Застав на лестничной площадке с сигаретой, он наорал на меня и выбросил в окно пачку с зажигалкой. Но еще сильнее разозлился, застукав на сайте, торгующем аноректиками*** и жиросжигателями.

— Неужели ты такая безвольная, Мари, что готова вредить своему здоровью? В таком случае делай что хочешь, я тебе не нянька.

В ответ я совершенно несправедливо обвинила его в том, будто он сам приучил меня жрать все, что не прибито, а потом выкатывает претензии. Вечером Паоло демонстративно заказал пиццу. Я — так же демонстративно — еще одну. Потом мы все же помирились, снова начали есть овощи и запеченную курицу, однако осадок остался.

На Рождество приехал Фабиано. В своем выпуске он получил самую крутую стажировку — в Париже, в модном доме первой величины, хотя и мальчиком на побегушках. Когда мы встретились в кафе, Фабиано осторожно поинтересовался, не беременна ли я. Это расстроило меня еще сильнее. Выслушав мои горестные излияния, заверил, что я обязательно со всем справлюсь, он не сомневается. Это придало сил и решимости не сдаваться, но не прошло и недели, как прилетело известие о том, что мамочка кинула меня снова.

Я не давала своего согласия на продажу, в паспорте стоял штамп о прописке, поэтому можно было бы оспорить сделку через суд, но это требовало присутствия в России. А еще — денег, которых у меня не было: счет на мое имя мать открыла позже. А главное — сил, которых осталось еще меньше. К тому же мой российский паспорт был безнадежно просрочен. Хоть я и приезжала на каникулы, так и не собралась его поменять, когда исполнилось двадцать лет. Да и в целом, все эти события настолько выбили меня из колеи, что я чувствовала себя морально растоптанной, если не сказать уничтоженной.

Вот тут-то меня и растащило окончательно. Фитнес был забыт, хотя Паоло я врала, что хожу в зал по утрам, перед работой. А на работе без конца что-то жевала. Совершенно машинально, не чувствуя вкуса. Дома первое время стеснялась показать, насколько сильно раскисла, но потом махнула рукой. Овощи? Да прямо! Любимые тальятелле и равиоли с сырным соусом. В конце концов, может же у меня быть хоть что-то приятное в жизни?

Паоло сначала сочувствовал, затем уговаривал, ругался и в конце концов плюнул. Сброшенное вернулось меньше чем за месяц, да еще и с гаком. Девчонки, с которыми я регулярно общалась по скайпу, разумеется, заметили, что я поплыла. Тактичная Снежка, как и Фабиано, осторожно интересовалась, не беременна ли я. Сова лупила в лоб: «Ну мать, тебя и развезло!» Разумеется, я огорчалась еще сильнее — и еще больше ела.