– Уже уходишь? – разочарованно проговорил Георгий.

– Завтра рано вставать.

– Тебе же никуда не надо спешить?

– Я решил с утра возобновить пробежки. Форму восстановить.

– Значит, принимаешь мое предложение?

– Я еще не сказал «да». Счастливо оставаться.

– Ты позвони, как надумаешь. – Бакланов полез в карман, протянул Богдану визитку. – Я неделю ждать буду. Рассчитываю на тебя.

Князев пожал ему руку и вышел на улицу. В уме он прокручивал предложение Георгия. С одной стороны, оно выглядело соблазнительно, появлялось занятие в жизни, заработок. С другой стороны, смущало, что новая работа сводила его вплотную с Баклановым. Причем не просто сводила, а делала от него зависимым во всех отношениях…

Колеса зазвенели по рельсам. Богдан встал на задней площадке у окна. Легкий морозец и влажное дыхание пассажиров разрисовали стекла узорами. Князев принялся рисовать на них пальцем, прорезая иней ногтем. Делал он это практически на автомате, не задумываясь, а когда опомнился, то увидел, что процарапал букву «К». Ему показалось, что другие пассажиры на задней площадке смотрят на него, ожидая продолжения. Богдан тут же приложил к процарапанной букве ладонь, прижал ее к стеклу. Холод пробирал пальцы, из-под них тонкими струйками потекла вода. Когда Князев отнял ладонь, то под ней оказалось прозрачное окошечко.

Богдан глянул на часы. Время, чтобы наведаться в «Вечерний огонек», еще оставалось. Хмель от коньяка выветрился быстро.

Пивной бокал с традиционной «Кровавой Мэри» воткнулся в рыхлый свеженападавший снег, укрывший парапет.

– Сразу с охлаждением свой коктейль пьешь? – спросил Александр – любитель исторических экскурсов.

– Как всегда, – подтвердил Богдан, пожимая руку. – Летом с подогревом, зимой с охлаждением. Главное, градусы, остальное вторично.

– «Кровавая Мэри», – мечтательно произнес Александр. – Ты хоть знаешь, когда этот коктейль и зачем придумали?

– Думаю, давно, – ответил Богдан, аккуратно отпивая верхний слой водки. – И для того, чтобы пить.

– Не так уж и давно. Перед самой войной, в Штатах, – пыхнул табачным дымом Александр, дождался, пока Князев вытащит сигарету, прикурит, и только потом погасил спичку.

– Тоже, получается, что не вчера.

– Но его тогда не слоями наливали, а просто смешивали томатный сок с водкой. Еще добавляли немного перца, соуса, зелени. Кстати, рекламировали его как антипохмельное средство.

– Значит, я это инстинктивно прочувствовал. У меня после него назавтра никогда голова не болит.

– Умение правильно пить – это большое искусство, – вздохнул Александр. – Мало, кто им владеет в совершенстве. Я правильно пить умею, но не всегда получается.

– Главное правило – никогда не похмеляться. Пить можно только вечером, когда вся работа уже переделана. Ложиться спать пьяным нельзя, надо хоть слегка протрезветь на ногах.

– Абсолютно верно, – подтвердил любитель исторических экскурсов. – Знаешь правила, но не всегда удается пить правильно. Во всем виновата компания, когда заставляют пить «ноздря в ноздрю», следят, чтобы не халявил. Всегда найдется кто-то, кто потом скажет, после того как водка кончится: «Ну, что?» И снова понеслась по кочкам.

– Этим и хорош «Вечерний огонек». Выпил, сколько хочется, и домой пошел. – Богдан сделал еще глоток, на этот раз проглотил томатный сок.

– А название «Кровавая Мэри» откуда пошло, знаешь?

– Ну… томатный сок на кровь похож, – пожал плечами Богдан.

– Этот коктейль в Штатах придумали, – было видно, что Александр уже перебрал норму и местами повторяется. – У них там популярна легенда про Кровавую Мэри. Вроде как жил один фермер на Юге. У них там рабовладение еще практиковалось. Так он промышлял тем, что ловил беглых рабов, сажал их себе в подвал на цепь и ждал, пока их хозяева выкупят. Ну, а потом война Севера с Югом случилась. Слышал о такой?

– Северяне победили, – подтвердил Богдан.

– Вот так рабство там и кончилось. Пришлось фермеру перейти на работу на земле, все своими руками делать. А тут другая беда. Его молодая жена умерла при родах. Так он свою дочку Мэри, из-за которой мать погибла, возненавидел. Давал самую грязную работу, одевал в лохмотья. Однажды он сильно напился, взял нож, пошел к дочери в спальню и зверски зарезал, всю буквально искромсал, исполосовал. Труп взял и закопал в подвале. А назавтра встал, принялся бриться, видит в зеркале за ним дочь стоит с чайником в руках, а в тот чайник лоскуты искромсанной кровавой кожи падают. Отрезанная голова свесилась, на лохмотьях кожи болтается.

– Чайник-то зачем? – опешил Богдан, история ему не сильно нравилась, все-таки он пил сейчас «Кровавую Мэри». – Она его, что, кипятком обварить вздумала?

– Чайник? – задумался Александр. – Хрен его знает. Утро, наверное, было, раз брился, вот и решила по привычке чайку запарить или кофе забадяжить. Он же ее во сне зарезал, девочка и понять не успела, что умерла. Не в этом суть. Убийца как увидел призрак дочери, рука у него дрогнула, он бритвой себе по горлу и полоснул, артерию, на хрен, и перерезал. Кровищи фонтан. Тут же перед зеркалом и кончился.

– Странная история.

– Чего тут странного? Особенно, если ее по методу Зигмунда Фрейда объяснять, когда все сводится к латентным сексуальным комплексам и бессознательным стремлениям. Хотя последнее больше доктора Юнга касается. Слышал о таких?

– Немного слышал, но сам их не читал.

– Типа, это убийца в дочери видел покойную жену – ее отражение, которую любил, и перенес на бедняжку свою неудовлетворенную страсть. А с дочерью сексом не займешься – цивилизационное табу. Вот потому и зарезал. Старик Фрейд сказал бы, что он сделал себе сублимационную кастрацию.

– Запутано как-то в этой истории все.

– Но это еще не конец. Мало ли бытовухи всякой случается. Об этом можешь у нашего участкового при случае спросить. В семидесятом доме на днях сын отца зарезал, бутылку не поделили. Мэри стала знаменитостью, тогда в Штатах еще поголовно не убивали. Так что об убийстве все газеты писали. А тут как раз подоспело повальное увлечение спиритизмом. Мальчишки, девчонки стали вызывать призрак Мэри. Надо было перед зеркалом стать в темной комнате и трижды повторить: «Мэри, приди ко мне!» После чего могло быть три развития событий. Мэри или затягивала вызывавшего ее в зеркало, или вырывала глаза, или просто банально убивала на третий день.

– Так зачем ее вызывали?

– Про будущее спросить. Будто бы она его знала.

– Откуда?

– Ты меня спрашиваешь? Я не знаю. Так в истории говорится. Дети верили.

– Еще один вопрос.

– Хоть десять. Я еще свою водку с пивом не допил.

– Кто-то видел, как отец окровавленную дочь в зеркале приметил?