наклонилась к нему и попыталась стянуть мужчину на ноги. – Пожалуйста, встань.

Но он оставался стоять на коленях, словно прислуживая ей. – Слышала ли ты эту притчу, Элспет? Женщина пожелала изменить свою жизнь. Она молилась Нилее об освобождении. Нилея услышала ее мольбы и превратила женщину в бабочку. Но теперь мир был для нее столь огромным, что бабочка не могла найти в нем свой путь, и тогда она взмолилась Гелиоду, чтобы тот послал Южный Ветер, который перенес бы ее домой. Гелиод сжалился над этой песчинкой жизни и выслал ветер, но тот растерзал ее и оборвал ей крылья. Несомая в потоке, который она не могла контролировать, она угодила в центр паутины. Что и замыслил Фенакс с самого начала.

- Они не могут контролировать весь мир, - сказала Элспет, поразмыслив нал его словами. Ей было невыносимо стоять над ним, и она опустилась на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. – Они могут управлять лишь своими владениями.

- Владения некоторых богов больше, чем у других, - сказал он. – Но даже величайшие из них сейчас слепнут.

- Что это значит? – спросила Элспет.

- Бог Обмана покарает меня за эти слова, - произнес Сарпедон. – Поэтому я скажу это, как человек, а не его слуга: Ступай под свет солнца и там ищи своего бога.

- Ты говоришь о Гелиоде? – сказала Элспет.

- Великое безмолвие грядет из-за горизонта, - сказал Сарпедон. – Я уже чувствую, как твои тайны вытекают к Фенаксу. Он закроет их в сундуке своего разума, пока не решит, как лучше воспользоваться ими в его интересах.

Сарпедон подполз к алтарю и прижал лоб рукоятке одного из ножей. Элспет не знала, что ей делать дальше. Она выронила оставшиеся монеты на пол и ушла искать того бога, которого она избегала все это время.

* * *

Пока Жрец Обмана склонился у ног Элспет, Фенакс уже искал Тассу в холодном безмолвии моря. Тасса и Фенакс были связаны договором с тех давних пор, когда архонты тиранизировали землю – но обмен тайнами нанес немалый вред Тассе, и она сожалела, что вообще связалась с богом изменников и лжецов.

Когда Элспет отпрянула от Сарпедона, Тасса уже напряженно слушала шепот Фенакса о чужеземке в Акросе. Как Элспет презрела Жреца Обмана, так и Тасса презрела Фенакса, выслушав его секреты. Фенакс угрожал использовать свои тайны, чтобы манипулировать ею, рассчитывая, что настанет день, и она будет служить ему взамен на его молчание. Фенакс шептал: «В руках этой смертной божественный меч. Она владеет Мечом Пирфора, который поглотил твой океан. Керан не швырял его в твои воды. Руины Ариксмета никогда не видели оружие хаоса. Как ты могла обманывать нас все это время?»

Тасса оттолкнула Фенакса и устремилась к поверхности моря. Желала она того, или нет, надвигалась война между братьями.

ГЛАВА 5

Сатир поклонился Пирфору, который был удивлен виду козлоногого существа в своих покоях, в самом сердце Горы Велеры. Пирфор не помнил, чтобы он позволял ему войти в божественную кузницу, где бог проводил свои дни перед языками вечного пламени. Но это не значило, что он этого не сделал. Даже до кары Круфикса, Пирфор мог забыться на несколько дней - лет, даже эпох – в творческом запале. Затем Круфикс ограничил его память и отнял у него выстраданные знания, как компенсацию за ущерб, который его меч нанес Никсу. Разгневавшись на то, что пантеон позволил с ним поступить столь несправедливо, Пирфор осел в пламенном чреве Горы Велеры и более не выходил в обитель богов. Он принял облик человека. Он ощущал человеческую горечь. Он даже принял жалость к себе, свойственную разуму смертных.

- Что ты сказал? – спросил сатира Бог Кузницы. Утробный голос Пирфора эхом раскатился по залу, и низшие существа бы пали духом в его присутствии. Сатир был низкого роста, смертным и уверенным в себе. Он не трясся и не вздрагивал в присутствии бога.

Собственные жрецы Пирфора всегда склоняли головы перед ним из страха разгневать его.

Но этот сатир нагло смотрел ему в глаза и не моргал от пламени, пылавшего в них.

- Что с твоим мечом? – спросил сатир. – Его назвали мечом хаоса. Говорят, это твое величайшее творение.

- А что с ним? – спросил Пирфор.

- Что с ним стало? – спросил сатир.

- Утонул в море, - сказал Бог Кузницы.

Пирфор не поправил льстивого сатира, но этот меч не был его величайшим шедевром. Венцом его творения был Рожденный в Никсе человек Петрос, находящийся в зале с ними. Петрос стоял у божественной кузни, трудясь во славу своего создателя. Когда мир был юн, Пирфор завидовал Ирою и Могию, и желал собственного близнеца. Он создал Петроса из ткани вселенной, божественной бронзы с капелькой смертной плоти. Петрос, существовавший дольше любого смертного человека, никогда не покидал кузницу. По прошествии эр, Петрос стрел. Не как человек, но все же он разрушался, и Пирфору пришлось залатать трещины бронзовыми полосками, и наполнить тело своего близнеца звездами Никса.

- Ты уверен? – спросил сатир. – Что если охотники за богатствами найдет подобное сокровище? Как на подобное может отреагировать мир?

- Мир не может взять мой меч, - раздраженно сказал Пирфор.

- Тогда, как может отреагировать Поликран? – размышлял сатир.

- Кто? – сказал Пирфор. Слово казалось знакомым, но он чувствовал, как черное облако затмило его божественный взор и он не смог вспомнить вопрос.

Но Петрос отвернулся от пламени и смерил взглядом сатира. Он понимал язык смертных, но не мог говорить, как другие люди. Он помогал Пирфору ковать меч в обжигающей, бурлящей топке. Поскольку Круфикс изувечил разум Пирфора, именно Петрос хранил знание того, как творить из ткани вселенной. Своими действиями Петрос напоминал Пирфору обо всем том, что похитил у него Круфикс.

Сатир был так взволнован видом лица Петроса, что сделал шаг назад. Петрос был создан по образу и подобию Пирфора, и его отточенные черты были точной копией собственного лица бога. Как и Пирфор, Петрос был подобен мускулистому человеку, чья угольная кожа была покрыта мягкой бронзой. Сатир был одним из первых смертных, кто смог увидеть Петроса и выжить. В зените своей мощи Пирфор убивал смертных, осмелившихся без позволения взглянуть на него или его рожденного в Никсе близнеца.

- Кто это? – спросил сатир, беря себя в руки.

-