Но, очевидно, ее падение носом вниз не входило в планы похитителей: внезапно подхватив с двух сторон под локти, Клодин приподняли и аккуратно опустили на землю.

— Иди вперед!

Артачиться было бесполезно.

Она покорно пошла, направляемая придерживавшей ее за плечо рукой — сначала по щебенке, потом наверх по пандусу, и наконец — по покрытому мелкими камешками полу. Что это именно пол какого-то большого помещения, а не открытая площадка, было понятно по тому, что шаги, да и другие звуки начали вдруг отдаваться гулко и громко.

— Ступеньки, наверх, — державший Клодин человек подтолкнул ее в нужном направлении.

Ступеньки оказались металлические, узкие и скользкие. Девятнадцать… маленькая площадка, поворот… еще двадцать одна, снова поворот… ровный пол — бетонный или каменный.

Клодин сама не знала, зачем она отмечает и запоминает все эти подробности — очевидно, чтобы делать хоть что-то — хоть что-то, что она могла!

— Стой!

Связанные запястья схватили, потянули вверх и — о чудо, кажется, их развязывали! Да, развязывали!

Веревка соскользнула, и она почувствовала, что может шевелить руками.

Ее подтолкнули в спину.

— Иди!

Шаг… другой… за спиной захлопнулась дверь, и в замке щелкнул ключ.

Несколько секунд Клодин стояла неподвижно и прислушивалась.

Потом нерешительно подняла руки и коснулась сжимавшей горло веревки. Никто не рявкнул, не запретил. Нащупала узел и с трудом развязала; стащила с шеи петлю и сняла мешок.

Вокруг было темно. Правда, не совсем: сквозь три небольших зарешеченных окошка пробивался слабый свет.

Осторожно, шаркая по полу ногами, чтобы не споткнуться, Клодин подошла к окну. Сквозь решетку виднелся уличный фонарь на столбе и, на горизонте — какие-то редкие огоньки. Больше ничего — темнота, ночь…

Держась рукой за стенку, она обошла комнату. Футов двадцать пять в длину и десять в ширину; ни стульев, ни стола — пустая, голая бетонная коробка.

Интересно, сколько можно простоять в модных ботильонах на шпильке? А садиться на пол… Клодин хорошо помнила слова мамы: «Не сиди на холодном камне — все там себе застудишь!» — что подразумевается под «там», было понятно любой женщине.

Разве что пальто под себя подложить… Черное, кожаное, с замшевой отделкой — на грязный шершавый бетон? Что от него после этого останется?!

Клодин поднесла к свету предмет, который до сих пор сжимала в руке. Это оказался мешок наподобие тех, в которых хранят муку.

Чуть подумав, она постелила его на пол у стены, сняла с себя пальто и вывернула наизнанку: подкладку можно очистить, в крайнем случае — заменить, а вот поцарапанную кожу уже ничем не исправишь. Свернув в несколько раз, положила его на мешок и села на получившуюся подушку; прислонилась к стене и вытянула ноги…

Что происходит, кто эти люди? Куда они ее привезли, зачем?

Вопросов было много, ответов — ни одного.

Наверное, Томми беспокоится, не понимает, куда она делась…

И — жуткая мысль, от которой внутри стало холодно: он может подумать, что она осталась у Ришара!..

Нет, нет! Клодин замотала головой, обхватила себя за плечи.

— Нет! — это вырвалось уже вслух. — Нет, нет!

Он не должен так думать, не имеет права — потому что она бы никогда ничего подобного не сделала!

Да, но сделала все, чтобы подстегнуть его ревность! — напомнила себе Клодин. Причем именно к Ришару, которого не иначе как черт сегодня в Лондон принес! Ведь не будь этого ужина в «Дорчестере» — и она бы спокойно сидела дома, и никуда бы не пошла, и не возвращалась бы одна поздно вечером…

Да еще на такси!

Томми ведь говорил, и не раз, что надо чаще садиться за руль — только так можно мало-помалу привыкнуть к правостороннему движению; предлагал, поскольку он на своем «Форде» ездит на работу, купить вторую машину, чтобы та была полностью в ее распоряжении. Клодин понимала, что он прав, даже присмотрела в каталоге новенький «Сааб» красивого серо-голубого цвета — но из месяца в месяц откладывала покупку.

Вот и дооткладывалась!..

И ведь могла же, раз Томми остался дома, поехать в «Дорчестер» на его «Форде». И даже мелькнула такая мысль — но подвело воображение, некстати нарисовав впечатляющую картину: как она прямо перед входом в отель поворачивает руль не туда и врезается в чужой «Роллс-ройс»…

А ведь возьми она «Форд» — и, возможно, сейчас была бы дома!

«Хотя, с другой стороны, могли похитить и на подземной стоянке. Или у подъезда, — со вздохом возразила самой себе Клодин. — И вообще — не о том думаешь, не о том!»

Не о том…

Нужно думать, как спастись, как выбраться из этой жуткой ситуации целой и невредимой, а поругать себя и потом можно…

Сейчас бы закрыть глаза, открыть — и чтобы рядом оказался Томми. И обнял ее… и было кому пожаловаться на окружающий кошмар.

— Рыженький! — позвала Клодин, словно Томми мог услышать ее.

Закрыла глаза, представила себе веселые голубые глаза, веснушчатый, чуть вздернутый нос и коротко подстриженные густые светло-каштановые волосы. И заразительную улыбку, и усишки — коротенькие, блекло-рыжеватые; они совсем ему не шли, и Клодин все уговаривала его их сбрить, а он отнекивался, смеялся, что усы — это часть его имиджа…

— Рыженький! — всхлипнула она. — Рыженький, найди меня, пожалуйста!..

Пришли за ней, когда уже совсем рассвело. Шагов Клодин не услышала — только внезапный лязг замка.

Все это время она так и просидела на полу. Ухитрилась даже задремать, но быстро проснулась — парчовый жакет от вечернего комплекта не мог защитить от врывающихся в разбитое окно порывов холодного ветра.

Возможно, оставив ее одну в темноте, похитители хотели еще больше напутать ее. И — ошиблись: вместо того, чтобы окончательно впасть в панику, Клодин успела собраться и продумать то немногое, что она могла сделать для собственного спасения.

Рассчитывать ей было не на кого, оружия тоже не было никакого — сумку и ту отобрали. Оставалось надеяться лишь на собственные ум и сообразительность — тем более что от фотомодели, тем более блондинки, похитители наверняка ничего подобного не ждали.

Что ж, будет им блондинка — глуповатая, в меру капризная и склонная к слезам. И совершенно беспомощная. При такой и языки развязываются быстрее — все равно мало что поймет — да и опаски она не вызывает. (Эх, жаль, косметичку отобрали — к этому «образу» и макияж бы неплохо соответствующий.)

Тут главное не переиграть и не изобразить совсем уж неправдоподобную дуру.

Хотя… если среди похитителей нет ни одной женщины, то мужчины и дуру сглотнут, не поперхнутся!