– Разве Изабелла выбрала его? – Граф поднял густую седую бровь.

– О, это нечестно, – воскликнул Джеймс. – Я первым сделал предложение. И она сказала, что даст мне ответ.

– Я так сказала? – удивилась Белла и чуть не расплескала суп.

– Моя дорогая, ты, кажется, подавилась? – Роберт подмигнул ей и осторожно похлопал ее по спине.

– Нет, просто горячо.

Граф внимательно наблюдал за ней.

– Ну, дитя, у тебя, кажется, два жениха, готовых сражаться за твою руку.

– Три, – уточнил Роберт.

– Выходит, третий – ты, поскольку Эдуард говорит, что он не принимает в этом участия.

– Да, это я, – сказал Роберт. – И мое предложение принято. Разумеется, если вы согласны.

– Черт тебя возьми! – воскликнул Луи. У Джеймса отвисла челюсть, а Эдуард удивленно поднял брови – он был слишком благовоспитан, чтобы позволить себе хоть какое-то замечание.

– Что ж, я желаю вам обоим счастья, – сказала Элизабет. – Но это ничего не меняет, так как наследник – Луи.

– Почему ты так решила? – осведомился его светлость.

– Вам прекрасно известно, что он старший. И вы не имеете права по прихоти отдать наследство девочке, которая только что перестала посещать классную комнату.

– Я могу поступать так, как пожелаю.

– Я не поверю, что кто-либо в своем уме передаст поместье этому юному шалопаю. Он через полгода разорит его. Это невыносимо. Луи, мы уедем завтра же утром и поговорим с нашими адвокатами. Посмотрим, у кого права.

– Если уж речь зашла о правах, – вмешался Эдуард, – то у меня более веские притязания, но я и не помышляю добиваться своего против воли его светлости. Он достаточно ясно выразил свое желание. – Повернувшись к брату, сидевшему рядом, Эдуард сказал: – Роб, прими мои поздравления. Желаю тебе счастья.

Он произнес это тихо и сдержанно, но Белла, взглянув на него, была поражена, когда увидела суровый блеск его глаз, чего никогда раньше не замечала. Он рассержен? Но на кого? На Роберта или на нее?

Его светлость переводил взгляд с одного на другого и криво улыбался. Было такое впечатление, что он получает от всего удовольствие.

– Роберт, после ужина мы побеседуем в библиотеке.

Кажется, наступил конец обсуждениям, и Белла, невыразимо обрадованная тем, как все сложилось, начала обдумывать поездку в Лондон. Только бы граф позволил ей это. В душе она молилась, чтобы позволил.

– Кузина Элизабет, пожалуйста, расскажите нам все последние лондонские пикантные новости, – попросила она. – И про фасоны тоже.

Элизабет с удовольствием это сделала, не забывая упомянуть свои связи при дворе, а также что принц-регент сказал Колетт и как ее дочь «обставила» других фавориток регента. Она говорила и о предстоящем светском сезоне.

– В прошлом году было столько празднеств в связи с окончанием войны и возвращением Веллингтона! Город бурлил все лето. Этот сезон, я уверена, будет спокойнее.

– Вы так думаете? – спросила немного разочарованная Белла.

– Да, но все важные особы будут, можешь не сомневаться. Я собираюсь дать бал для Колетт, на котором обещал появиться принц. И, разумеется, нас пригласят на свадьбу принцессы Шарлотты. Ради этого в Лондон съедутся все.

– Если бы принц не был женат на этой эксцентричной Каролине, – тихо произнес Роберт на ухо Белле, – уверен, что Элизабет постаралась бы сделать из Колетт королеву.

– Не может быть, – тоже шепотом ответила Белла.

– О чем вы там шепчетесь? – недовольным тоном спросила Элизабет. – Это недопустимо в обществе.

– Виноват, – сказал с улыбкой Роберт. – Просто мы любезничаем. Вы же понимаете.

Элизабет презрительно хмыкнула, а Белла бросила взгляд на деда, но тот сидел в кресле и добродушно улыбался, словно кругом царили мир и благодать.

Когда закончилась трапеза, Белла и Элизабет удалились в гостиную пить чай. Тут-то Элизабет дала выход своему гневу.

– Вы все с ума посходили, – сказала она. – А у графа старческое слабоумие. Это установит любой суд.

– Ой, миледи, умоляю вас не обращаться в суд. Это ужасно расстроит его светлость, а он ведь старый.

– Именно это я и сделаю. Ему нельзя позволить так поступить, а тебе лучше смириться. Даже если его светлость сможет разорвать майорат, никто из здравомыслящих людей не представит себе капитана Хантли наследником. Он – хлыщ, ничтожество и стал капитаном только потому, что мой отец купил ему патент на этот чин. Иначе он никогда не поднялся бы выше прапорщика.

– Он не хлыщ и доблестно служил. Сам Веллингтон его хвалил.

– Вы чересчур рьяно его защищаете, мисс.

– А почему мне его не защищать? В конце концов, мы помолвлены.

К ним вскоре присоединились Луи, Джеймс и Эдуард, а Роберт, вероятно, был у деда. Белла предложила всем чай, заставляя себя говорить спокойным голосом.

В комнату наконец вошел Роберт и сообщил, что его светлость решил лечь спать, поэтому если кто-либо хочет продолжить спор, то пусть подождет до утра. Элизабет удалилась в угол комнаты и подозвала к себе Луи. Они явно обсуждали, как сорвать планы графа.

Белла попыталась завязать разговор с оставшимися около нее тремя мужчинами, но они не были расположены к праздной беседе. Тогда она подошла к фортепьяно и принялась играть. Роберт встал рядом и начал напевать мелодию, которую она играла, потом предложил спеть вместе.

– Хорошо, – согласилась Белла, хотя предпочла бы, чтобы он рассказал ей, о чем договорился с дедом.

Они спели дуэтом, и Белла обнаружила, что у него очень приятный голос. Когда песня закончилась, он нагнулся к ней и прошептал:

– Все хорошо.

Пальцы Беллы перебирали клавиши, чтобы заглушить их голоса.

– Что он сказал о моей поездке в Лондон?

– Я его не спросил.

– Как «не спросил»? – едва не выкрикнула Белла.

– Тише. Он сразу сообразил бы, что этот план мы придумали вместе. Он ведь не дурак, правда?

– Да, но что же нам делать?

– Я попрошу маму, а она попросит его. Что может быть естественнее – она приглашает тебя провести с ней время.

Красивые карие глаза Беллы засветились от радости.

– Роберт, какой ты умный! Но захочет ли кузина Генриетта?

– Конечно, захочет. Как же ей не познакомиться с будущей невесткой?

– Но она ведь потом узнает, что все это уловка.

– Не узнает. Мама – прелесть, и я ее люблю, но у нее есть один недостаток: она не умеет хранить секреты, поэтому мы ей ничего не скажем.

– Но ей придется сказать, когда в конце сезона мы расторгнем помолвку.