– Что вы хотите этим сказать? Женщина засмеялась.

– Ну, если бы я не была здесь, вы бы со мной не разговаривали, не так ли? Возможно, это судьба. – Она помолчала и передала Белле стакан. – Выпейте это.

– Что это?

– Кое-какие успокоительные травы. Я приготовила это питье по рецепту, которому меня научили добрые монахини.

Белла маленькими глотками выпила мутную жидкость с горьковато-сладким вкусом.

– Вы монахиня?

– Нет. Я никогда не чувствовала себя достаточно набожной. Слишком многое подвергала сомнению.

– Не понимаю.

– Вас это не касается – вы молоды и невинны. Но остерегайтесь других. Вас ждут тяжкие испытания, прежде чем вы обретете счастье.

– Но я его обрету? – Белле очень хотелось быть в этом уверенной.

– Дайте мне руку.

Белла протянула руку. Женщина перевернула ее ладонью вверх и стала изучать.

– Разве я не должна сначала позолотить вам ручку?

– Нет. Я не гадаю за деньги.

– Тогда на что вы живете?

– Как я вижу, вам свойственно любопытство.

– Вы увидели это на моей руке? Она засмеялась.

– Нет, услышала на вашем языке. А теперь давайте-ка посмотрим. Вот это бремя, которое вы вынуждены нести… – Она смотрела не на ладонь Беллы, а прямо ей в глаза.

– Вы об этом знаете?

– Только то, что оно существует. Если хотите, можете мне рассказать. Дальше этих четырех стен об этом никто не узнает, а я, может быть, дам вам совет.

Белле очень хотелось кому-нибудь довериться, но эта любопытная женщина совсем ей незнакома. Как же можно рассказывать ей о своих бедах? С другой стороны, посторонний человек может быть более беспристрастным.

– Я должна выбрать себе мужа, – сказала она.

– Я не вижу в этом ничего тягостного. Для большинства юных леди это самое лучшее время в жизни – наблюдать, как их обожатели из кожи вон лезут, чтобы их завоевать.

– Мой выбор ограничен. – Белла печально улыбнулась.

– Сколько же их?

– Четверо.

– Это больше, чем у большинства молодых дам. – Но это совсем иной случай.

– Почему?

Белла заколебалась.

– Мне никто из них не нужен. Я хочу сказать, что я не уверена… Ой, у меня все мысли перепутались. К тому же я не думаю, что кто-либо из них сделает мне предложение, а если сделает, я буду думать о них еще хуже.

– Ну и головоломка. Я люблю головоломки. Как же вы ее разгадаете?

– Не знаю.

– Будьте осторожны в выборе того, кому доверитесь.

– Дело не в доверии. Я всем им доверяю. Это вопрос…

– Счастья? – закончила за Беллу женщина и улыбнулась. – Вы считаете, что каждый имеет право на счастье?

– А почему нет? Если это никому не наносит вреда.

– Вот в чем камень преткновения. Любой эгоистичный поступок вредит кому-нибудь.

– Я не хотела бы, чтобы меня упрекнули в эгоизме.

– С другой стороны, уступить моральному шантажу было бы бескорыстно, но в высшей степени глупо.

– Моральному шантажу? Я не понимаю.

– Думаю, понимаете. – Женщина помолчала. – Там замешаны деньги?

– Да.

– И титул?

Белла резко вскинула голову.

– Я не верю, что вы увидели это на моей ладони. – Нет.

– Значит, вам известно, кто я? – О да.

– В таком случае у вас передо мной преимущество.

– Да.

– Скажите, как вас зовут.

– Чтобы вы могли пойти к его светлости или к управляющему и потребовать, чтобы меня выгнали с его собственности?

– Нет, я вас не выдам.

– Если вы так не поступите, то будете первой из рода Хантли, кто этого не сделает.

– Что вы хотите сказать? У вас обида на нашу семью?

– Нет, – быстро ответила она. – Я глупая старая женщина. Не обращайте внимания на мои слова.

Белла ей, разумеется, не поверила и на минуту забыла про собственные трудности. Что плохого могли Хантли причинить этой женщине? Но она знала, что, если спросит, та все равно ей не скажет. Зачем только она упомянула о собственной беде?

– Вы ведь никому не расскажете о том, что узнали от меня?

– Кому я могу рассказать? Я почти никого не вижу, а те, кого вижу, больше заняты своими делами. Они приходят за лечением, гаданием либо за любовными напитками.

– Любовных напитков не существует.

– Хотите верьте, хотите нет, но другие с вами не согласятся. Что касается Уильяма Хантли, то с глаз долой – из сердца вон.

– Я ему не скажу, – заверила ее Белла, удивляясь тому, что женщина говорит о графе почти презрительно.

– Вы немного успокоились?

– Да. – Белла чувствовала сонливость. Что было в той смеси, которую она выпила? Почему она проглотила ее без возражений?

– Это хорошо. Вам пора идти. Если хотите совета, то подождите и посмотрите, кто сделает вам предложение, и уж тогда решайте. Не спешите – старик не собирается умирать. Подразните их. Это вас позабавит. – Старая дама улыбнулась и от этой улыбки сделалась на много лет моложе. Белла представила себе, какой та была когда-то красивой.

Белла медленно шла к своей лошади. Усевшись в седло, она обернулась: лачуга стояла на месте, приютившись среди деревьев, но странной старухи нигде не было видно. К своему удивлению, Белла заметила, что успокоилась, хотя особой радости не испытывала. Колдунья старуха или нет, но в одном она права – не стоит расстраиваться раньше времени.

Белла пересекла парк и выехала на аллею. Потом поднялась к себе в комнату и села на кровать.

Нервы были на пределе, голова раскалывалась, к тому же она ушибла бок, и ей больно было поворачиваться. Хорошо бы поужинать у себя, но через час ей придется изображать безупречную хозяйку, веселую и остроумную. Ультиматум деда не выходил у нее из головы. Ей нельзя принимать необдуманные решения. Что сказала та странная женщина в лесу? «Подразните их»?

Но их вовсе не соблазнял брак с ней, и ни один не выразил никакого удовольствия от этой перспективы, даже Роберт. Он очень ей сочувствовал, но не настолько, чтобы согласиться с ее планом. А план был хороший.

Белла неохотно поднялась с кровати и переоделась в бледно-голубое шелковое платье с широкой юбкой и маленькими рукавчиками с буфами. Вырез платья украшали кружевные рюши. Платье было не очень модное, но дедушка не одобрял полупрозрачных одеяний, которые нынче носили. Сунув ноги в атласные туфельки, она спустилась вниз и зашла на кухню проследить, чтобы ужин был готов вовремя.