— И что тогда будет?

— Он полностью отдаст себя во власть сил зла, поскольку отречется от прежней веры и примет новое крещение от адепта левого пути. Пока этого не произошло, мы еще можем спасти его, поскольку все силы света невидимо сражаются на нашей стороне, но они отступят, если его перекрестят, а впоследствии душа Саймона окажется в аду.

— Вы уверены? Христианское крещение, например, вовсе не гарантирует, что душа крещеного попадает в рай. Почему же справедливо обратное?

— Это сложный вопрос, Рэкс, но я попытаюсь объяснить вам. Рай и ад только символизируют стремление к свету или падение в темноту. Принимая христианское крещение, мы отрекаемся от дьявола и всех его дел и таким образом воздвигаем барьер, почти непреодолимый для сил зла. Однако те, кто принимает сатанинское крещение, сознательно разрушают этот защищающий нас барьер и становятся медиумами, через которых силы тьмы могут воздействовать на человечество. Таковых соблазняет, конечно же, жажда сверхъестественной власти над своими собратьями, но мало кто из них способен осознать опасность, которой они подвергаются. Их заклинания, разумеется, не могут воздействовать на самого дьявола, однако вокруг нас существует огромное количество различных падших духов, духов стихий и прочих бесплотных сущностей, служащих дьяволу. Они, за исключением крайне редких обстоятельств, ничуть не опасны для любого человека, живущего сравнительно благочестиво. Однако они непрестанно пытаются нащупать дорогу в наш мир, в чем им помогает всякий человек, покорившийся дьяволу по своей собственной воле. Если вам требуются аналоги, вспомните об ужасных преступлениях, совершаемых теми, чьи воля и разум парализованы алкоголем. Точно так же эти духи стремятся заставить людей совершать поступки, противные их человеческому естеству и инстинктам. В этом-то и заключается главная опасность. Перекрестившийся в сатаниста отдает свою волю во власть сил, которыми, как он считает, ему удастся воспользоваться для достижения своих целей. Однако на самом деле он фактически становится рабом падших духов и с тех пор является лишь инструментом их злонамеренных манипуляций.

— Как вы думаете, когда они попытаются сделать это?

— Я полагаю, не ранее чем через неделю-другую. Им придется собраться на шабаш, на котором должна присутствовать хотя бы одна группа из тринадцати человек, а после того, как мы расстроили их сегодняшнюю вечеринку, они навряд ли рискнут встретиться в ближайшее время, если только их не вынудят к этому чрезвычайные обстоятельства.

— Тогда у нас есть передышка. Однако скажите, герцог, не рановато ли в такое время года приглашать молодую девушку на пикник на берегу реки?

— Ну почему же? Последние несколько дней стоит прекрасная погода.

— Но еще только двадцать девятое апреля — точнее, уже тридцатое.

— Что?! — де Ришло, казалось, остолбенел. — Боже! Я совсем забыл! — почти простонал он.

— О чем же?

— Дело в том, что сегодня мы видели лишь одну группу сатанистов, а таких групп во всей Англии может оказаться не менее дюжины. Вся эта свора, должно быть, уже на пути к месту своего главного ежегодного сборища, и Саймон наверняка с ними. Они не упустят такую великолепную возможность перекрестить его в великий шабаш.

— О чем, в конце концов, вы говорите? — Рэкс рывком встал на ноги.

— Неужели вы не понимаете? — схватил его за плечо герцог. — Даже в наше время в последнюю ночь апреля каждый крестьянин в Европе накрепко запирает входную дверь. В эту ночь бодрствуют все силы зла в мире. В ближайшие двадцать часов мы обязаны найти Саймона, потому что приближается вальпургиева ночь.

Шестью часами позже пошатывающийся после сна Рэкс толкнул дверь ванной комнаты герцога. Это было довольно просторное помещение размером пятнадцать футов на двенадцать, сверкающее от обилия хрустальных зеркал, черного стекла и хромированных поверхностей.

Кое-кто мог бы найти ее чересчур шикарной и безвкусной, но де Ришло, в пику утвердившемуся в последние десятилетия мнению, никогда не считал вульгарностью выставление чего-либо напоказ.

Предки де Ришло выезжали в сопровождении тридцати двух слуг, и он весьма сожалел, что сейчас в его автомобиле, помимо шофера, мог находиться всего лишь один. Он унаследовал значительное состояние и был достаточно проницателен, чтобы нейтрализовать посягавших на него сборщиков налогов.

«После него», как он прекрасно сознавал, неизбежно произойдет «потоп», но, если судьба будет благосклонна, имеющихся средств должно хватить ему до конца дней, по крайней мере здесь, в Англии, ставшей его домом. Поэтому он продолжал жить с присущим всем де Ришло размахом и со щедростью человека, мать которого была русской по происхождению.

Рэкса, однако, сейчас куда более занимало, каким образом он оказался здесь и почему у него так сильно болит голова. Никогда, с тех пор, как он выпил несколько стаканов поддельного виски во время сухого закона у себя на родине, он не чувствовал себя так плохо.

Он энергично потер свою кудрявую макушку громадной губкой и, почувствовав себя чуть лучше, смог вспомнить события минувшей ночи. Он не сомневался, что приключение в пустом доме Саймона высосало из него все силы и оставило в столь разбитом состоянии. У него в памяти сохранилось, что он хорошо держался на обратном пути и смог высидеть длинную беседу с герцогом, но затем сказалось нервное перенапряжение, и он просто выключился.

Рэкс плюхнулся в теплую, пахучую воду. Мысль о том, что с ним случился обморок, не нравилась ему. Рэксу доводилось мчаться на скорости двести миль в час в гоночном автомобиле, однажды он пролетел на самолете полторы тысячи миль, спасаясь бегством из России, ему случалось участвовать в перестрелках и поножовщинах, но никогда в жизни он не пугался так, как вчера, и не лишался чувств.

Затем он подумал о Саймоне. Как только мог их застенчивый и обаятельный друг ввязаться в такую дьявольщину? Теперь Рэкс не сомневался в правоте герцога, утверждавшего, что в современных городах все еще поклоняются сатане, а культ вуду отнюдь не исчез в южных штатах его страны. Он подумал о странных гостях, которых они застали у Саймона, и среди которых лишь Танит казалась нормальным существом. Теперь он был уверен, что, если бы не де Ришло, там действительно совершился бы какой-то ужасный обряд.

Он принялся намыливаться и мысленно постарался разложить по полочкам сложившуюся ситуацию. Первое: Моката оказался адептом левого пути и ради какой-то неизвестной цели приобрел огромное влияние на Саймона. Второе: благодаря их вмешательству, сатанисты покинули дом Саймона, забрав с собой его самого. Третье: Саймону угрожает опасность перекреститься в сатаниста, после чего, как говорил де Ришло, помочь ему будет невозможно. Четвертое: сегодня канун главного шабаша года — вальпургиевой ночи. Пятое, следующее из четвертого: Моката несомненно воспользуется предоставляющимся случаем перекрестить Саймона. Шестое: в ближайшие двенадцать часов необходимо выследить Мокату и отнять у него Саймона. Седьмое: сделать это можно одним-единственным путем — хитростью, мольбами или угрозами вытянуть информацию из Танит.