– Майкл, ты остаешься с женщинами. Я поеду и посмотрю, что там происходит. Леди Бланш не может оставаться в этой ужасной норе.

– Что вы намерены делать, милорд? – язвительно спросила Диллиан. – Напугать их до смерти?

– Гэвин показал себя героем на войне, – ответил за маркиза О'Тул. – Он создаст настоящую армию из ваших слуг.

Диллиан что-то буркнула в ответ, а маркиз направился к двери.

– Я поеду с вами! – крикнула ему вслед Диллиан.

– Только после того, как я привяжу вас к стулу! – ответил он и захлопнул за собой дверь.

Не видя лица кузины, Бланш представляла себе ее негодование. Диллиан презирала военных, и терпеть не могла угроз.

И следующая фраза ОТула совсем не удивила Бланш:

– Позвольте, я сделаю это за вас.

Раздался звон разбитого фарфора. Голос Майкла небрежно заметил:

– Это была безобразная чашка. Мы не можем допустить, чтобы леди Бланш, когда снимет повязки, увидела это уродство. Какой смысл оставлять блюдце, если чашка разбита?

И снова тишину нарушил звон разбитого вдребезги тонкого фарфора.

– Мне не хочется оставлять тебя, Бланш, но я не знаю, что делать дальше. – Диллиан, снова облаченная в мужскую одежду, расхаживала по комнате. Проклятый О'Тул привез одежду для Бланш и ни одного платья для Диллиан. Ничего, в Гэмпшире она найдет во что переодеться.

– Я согласна с тобой, Дилл. Тебе надо ехать. Если б ты смогла привезти сюда Всрити, я была бы тебе благодарна. Твоя идея сказать, что я якобы нахожусь в Грейндже, превосходна. Я только надеюсь, что это не окажется для тебя опасным.

– Мы сделаем вид, что Верити ухаживает за тобой днем и ночью и не выходит из твоей комнаты. На самом деле она может уйти к себе домой, и кто-нибудь из ее семьи привезет ее сюда. Не знаю, как О'Тул введет ее в дом, но наверняка он что-нибудь придумает. А ты уверена, что он не опасен? Я доверяю ему еще меньше, чем его хозяину.

Диллиан с тревогой смотрела на кузину. Она знала, что Бланш не верит, что ослепла. Но скоро они все узнают. Бланш различала свет, и это вселяло надежду. У Диллиан сжималось сердце при мысли, что зрение кузины не восстановится. Она всегда считала, что жизнь полна несправедливости, но надеялась, что кузина не познает этого. Когда она думала о Бланш, она называла ее не иначе как добросердечной и благородной.

И она была героиней. Диллиан должна защитить кузину от ее собственной доверчивости. Ей было страшно оставить Бланш с О'Тулом и его сомнительными заботами.

– Как ты думаешь, – задумчиво произнесла Бланш, – О'Тул ирландец?

– Мне кажется, он мошенник и негодяй. Что почти одно и то же.

– Раньше я тоже так думала, но он явно добрее маркиза. Мне особенно понравилось, как он швырнул чашку. Кажется, он все прекрасно понимает.

– Ну, с таким тираном любой бы бил посуду. Кстати, нож, который я нашла, держи под подушкой! Я постараюсь поскорее привезти Верити. Скажи, там есть какие-нибудь бумаги, которые мне следует оттуда забрать? – Она не добавила: «На случай, если Грейндж сожгут», но они поняли друг друга.

Бланш покачала головой:

– Я уже думала об этом. Большая часть бумаг в Энглси или у моего поверенного. Вещи и дневники твоего отца в Лондоне. Я ничего не храню в Грейндже.

В дверях Диллиан оглянулась и посмотрела на Бланш. Ей очень не хотелось ее покидать. Но, уезжая, она не просто сохранит гэмпширское имение, она сохранит жизнь Бланш.

Через боковую дверь Диллиан пробралась в конюшню. Там стояла оседланная старая лошадь. Диллиан предпочла бы увидеть ее запряженной хотя бы в ветхий экипаж, но, очевидно, бравые военные любят верховую езду. Это осложняло задачу Диллиан, но не делало ее невыполнимой.

В полуразвалившейся конюшне, в соседнем стойле, стояла еще одна лошадь. Это была кляча, которую маркиз гордо называл лошадью для выезда. Услышав шаги, Диллиан протянула ей горсть овса, чтобы та не выдала ее присутствие.

Она поедет следом за маркизом, пока не определит, где находится. Местность вокруг Грейнджа была ей знакома, но дорога из Хартфордшира в Гэмпшир, если ехать верхом, могла занять пару дней. Все зависело от погоды, дороги и от того, как далеко от имения Бланш расположен дом маркиза.

Она подождала, пока он вывел свою лошадь из конюшни. Интересно, он в такую теплую майскую погоду тоже будет кутаться в плащ с капюшоном или решит, что прохожим достаточно его свирепого взгляда? Сама Диллиан считала, что у него не в порядке голова, а не лицо, но ее мнением никто не интересовался.

Она уселась на лошадь верхом, хотя раньше ездила только в дамском седле. Ей было непривычно и неудобно, но сейчас она не думала об этом. Она постарается следовать за Эффингемом так, чтобы он ее не заметил.

Она поехала вдоль дороги, скрываясь за изгородью, и маркиз мог думать, что он здесь один.

Диллиан видела его сквозь деревья. Он был не в длинном рединготе для верховой езды, как обычно одевались джентльмены, а в странном холщовом одеянии ниже колен. Она никогда не видела ничего подобного. Но оно прекрасно предохраняло маркиза от дорожной пыли. Вместо касторовой на нем была мягкая широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб и скрывавшая его лицо. Так мог одеваться этот сумасшедший О'Тул, но не элегантный аристократ маркиз Эффингем. Очевидно, он умел мастерски менять свой облик.

Может быть, он предпочтет ехать ночью, тогда ей будет трудно разглядеть его в темноте. Диллиан с беспокойством смотрела, как садится солнце. Обе лошади шли неторопливым шагом. Она могла спокойно ехать за маркизом, пока они не доберутся до перекрестка. Если она потеряет его из виду, тo не будет знать, куда повернуть.

Быстро темнело, и Диллиан стало страшно. В голове у нее проносились образы разбойников, грабителей, убийц, и всюду ей мерещился безликий поджигатель, спаливший дом Бланш.

Жаль, что у нее не было возможности переодеться. Ее трудно принять за мальчика. Это ей нужен плащ.

Луна поднялась уже высоко, когда маркиз, наконец, остановился у небольшого постоялого двора, чтобы напоить лошадь. У Диллиан так болело тело, как будто ей вывернули все суставы, а потом кое-как вставили их обратно. Она дождалась, когда он вошел в дом, и слезла с лошади, чтобы напоить ее из ручья, протекавшего неподалеку. Она не осмелилась войти, хотя ее желудок бунтовал, а во рту пересохло. Чтобы не думать о еде, она несколько раз нагнулась и присела, разминая затекшие мышцы.

Маркиз подошел к ней сзади тихо, как тень, и она подскочила, услышав его голос:

– Вам придется обойтись элем. В такой час я не мог попросить чаю.

Диллиан не сводила глаз с возвышавшейся над ней фигуры. Он был на голову выше ее, а его плечи в странной одежде казались шире, чем были на самом деле. Она нерешительно протянула руку за кружкой.

– Никакой благодарности, как я вижу, – хрипло произнес он и, вынув из кармана какой-то сверток, протянул ей. – Думаю, вам пора поужинать.