Ближний дильсиз кивнул в сторону и Аласкар отправился, куда показали. Чего уж тут, приходилось признавать, что охрана султанши куда лучше охраны многих дворцов, даже он не уловил присутствия рядом стольких человек. Вот тебе и шпион…

Роксолана приняла почти приветливо, пригласила пройти. Видел бы кто – султанша ночью принимает в своих покоях мужчину! Ее спокойствие насторожило Аласкара, по всем правилам султанша должны была приказать его если не казнить, то заковать в цепи, а не звать к себе.

– Что привело вас под наши окна, господин Аласкар?

Вот змея! Ведь ждала же! – мысленно возмутился Аласкар и подумал, что из-за его наглости может пострадать Айше. Нет, нельзя, чтобы какая-то вина была возложена на зеленоглазую!

Он принялся с горячностью убеждать султаншу, один-единственный виноват в том, что оказался в саду и у дерева.

Бровь Роксоланы чуть приподнялась:

– Второй раз? Разве вчера вы не достаточно убедительно извинились перед моей внучкой? И к чему рассказывать ей о готовившемся нападении, хотели щегольнуть своим благородством?

Аласкар сокрушенно опустил голову:

– Невольно вырвалось, госпожа… Ваша внучка ни в чем не виновата…

Он упорно защищал Айше от любых подозрений, хотя уже понял, что султанша все знает. Неужели сама девушка проболталась? Обидно…

Тут в дверь постучали.

– Войди!

– Госпожа, пришла Айше Хюмашах. Вы ее вызывали.

– Пусть войдет.

О, только не это – смотреть в зеленые глаза после случившегося настоящий позор!

– Бабушка, вы меня звали? – вошедшая быстрым шагом Айше мгновенно оценила ситуацию.

Роксолана сделала знак, чтобы дверь закрыли.

– Бабушка, он ни в чем не виноват. Это я попросила прийти и…

Султанша ждала продолжения, всеми силами стараясь сдержать улыбку.

– …и рассказать о готовившемся покушении на вас! Знаете, это очень важно. Господин Аласкар многое может поведать…

– Айше, все, что мог, он уже поведал.

– Нет-нет, госпожа просто пытается меня защитить! Я сам перелез через стену и …

Роксолана все же не выдержала и улыбнулась.

– Вы так защищаете друг друга, даже завидно. Не стоит, я все слышала вчера. Если нужно поговорить, то это можно сделать сейчас. Извиняйтесь, господин Аласкар, ведь вы ради этого сами перелезли через стену?

Аласкар что-то смущенно забормотал. В это время дверь снова открылась и почти вбежала Михримах:

– Матушка, что случилось?! Я спала, но…

– Поговорите пока, – кивнула Роксолана Аласкару и Айше, – но, надеюсь, господин Аласкар, вы будете учтивей, чем на дереве? Пойдем, Михримах, я тебе все объясню.

Она увела дочь во вторую комнату. Та не выдержала:

– Матушка, кто такой этот Аласкар?!

– Это человек, в которого влюблена твоя дочь.

– Что?!

– Тише, не каждый день Айше объясняются в любви.

– Он объясняется ей в любви? Матушка, что вы такое говорите?! – Михримах все не могла поверить своим ушам. Казалось, спит и не может проснуться.

– Михримах, перестань кричать, – зашептала ей Роксолана. – Что страшного в том, что красивый мужчина объяснится в любви нашей Айше? Ну, может, не скажет прямо, мол, я вас люблю, на это духа не хватит, но они понимают друг дружку и вообще без слов. Не мешай.

– Но что подумают окружающие? – Михримах уже почти стонала.

– Вот если он влез к ней в окно или беседовал в саду под кустом роз, подумали бы плохо, а у меня в покоях и в твоем присутствии… пусть немного потешат душу.

– Кто он такой, этот Аласкар? Откуда вы его знаете?

Не объяснять же про засаду и прочее, Роксолана пожала плечами:

– На дереве висел.

– Где?

Нет, определенно сегодня все сошли с ума, и султанша первая. Посреди ночи она устраивает почти свидание своей внучки с каким-то проходимцем, к тому объясняя, что сняла того с дерева.

Михримах не подозревала, что все так и есть. Роксолана кивнула:

– На дереве, что у нас под окном. Вчера он висел на ветке и извинялся перед Айше за какое-то непочтение. Думаю, дело не в непочтительности относительно принцессы, а в том, что он влюблен. И она тоже.

– Но, матушка…

– Прекрати, Михримах. Ты что, никогда не бывала влюблена?

– А вы бывали? – зачем-то поинтересовалась дочь.

– Конечно.

– В… кого?

Михримах ожидала рассказа о тайном воздыхателе, тайком, как и вот этот Аласкар пробиравшемся в сад гарема, но получила короткий ответ:

– В вашего отца.

– В Повелителя?

Помимо воли Михримах в ее голосе прозвучали нотки разочарования. Тайной страсти не нашлось.

– В Повелителя нельзя влюбиться? Еще как была.

– Но это просто – вы были его наложницей…

– Никем я не была. Глупой девчонкой-рабыней, которой, если бы ни случай, ни з что не попасть в объятья султана. А влюбилась по уши с первого взгляда. И это куда менее надежно, чем вот здесь, – Роксолана кивнула на беседовавших Айше и Аласкара.

Вернее, в обычном смысле беседой это назвать трудно. Оба больше молчали, просто их сердца бились в унисон, а в таком случае слова совсем не нужны.

Роксолана вздохнула:

– Ну, вот и поговорили. Вам пора, господин Аласкар. Не появляйтесь больше в нашем саду, это опасно и для нас, и для вас. Но когда-нибудь я вас позову. Боюсь, что скоро.

Аласкар хотел спросить, как султанша его найдет, но вспомнил кусты жасмина, вдруг ставшие дильсизами, и промолчал.

Роксолана тоже хотела добавить, что надеется на то, что Аласкар не будет болтать о произошедшем нигде, но тоже промолчала. Слова действительно не всегда нужны и полезны, в том, что не будет болтать, можно не сомневаться, достаточно увидеть, как он смотрит на Айше.

– Или я ничего не смыслю в жизни… – пробурчала себе под нос Роксолана.

Получив известие о том, что тело умершего шехзаде Джихангира везут в Стамбул, султанша с семьей тоже вернулась в столицу. Покушение, так «старательно» подготовленное у озера Чамлыдере Аласкаром, не состоялось. Бывает…

Всего за день до их возвращения при переправе через Босфор был убит гонец, везший письмо султанше от бывшей уже кадины Махидевран – матери казненного Мустафы с просьбой помочь сохранить жизнь семилетнему внуку, Махидевран обещала увезти его из империи куда-нибудь далеко, чтобы мальчик даже забыл, кто он. Посланник попал на глаза бывшему кизляру-аге Ибрагиму, которому поручено уничтожить сына Мустафы. Евнух выполнил поручение, сначала уничтожив того, кто вез султанше крик о по мощи.