Нина выскочила из ванной, завернувшись в полотенце. Пробежала на кухню – к аптечке. Вывалила таблетки прямо на пол.

Стресс имеет свойство поселяться в организме как вирус, плодиться в нем и множиться, завоевывая все большее пространство. Тело начинает жить в постоянном нервном напряжении… Тревога существует при этом уже как бы сама по себе и жадно ищет повод для нового беспокойства. Нина это отлично знала. Главное в таких случаях – взять себя в руки, не паниковать.

«Так, анализировать бесполезно. Банальная ситуация. Одни видели меня на дорогой машине. Подумали, что дома есть чем поживиться. А другие – конкуренты по бизнесу. Ерунда. Дома у меня ничего ценного, вот и не стали мараться. Все. Кончено. Выпить таблетку и спать», – уговаривала себя Нина, трясущимися руками разбирая горку лекарств.

Как и все медики, она больше всего в этой жизни доверяла фармакологии. Налила в стакан воды. Сунула в рот горошину феназепама. Подумала – и проглотила еще одну. Для верности. Легла в постель и моментально уснула.

Снился кошмар. Она убегала, ее настигали. Еще минута – и ее обязательно поймали бы, но… раздался спасительный грохот. Это был грохот водопада, в который ей предстояло нырнуть! Но она так плохо плавала! И ужасно боялась высоты! Однако деваться было некуда – водопад громыхал все ближе, а преследователи настигали как стая голодных хищников…

Нина с трудом перевернулась на бок. Прямо в ухо ей выстрелили слова:

– Где вы?

– Я сплю…

– А бриллиант?

– К-какой бриллиант? – с трудом то ли во сне, то ли наяву выговорила Нина.

– Выходите на улицу. Только без лишнего шума, понятно?

– Что?!

– Камень не забудьте. Даю на сборы пять минут.

Теперь ухо пронзали громкие гудки. Нина разлепила глаза. И поняла, что ее голова лежит на трубке гудящего мобильного телефона. Неужели таблетки дали эффект галлюцинации?

Она с трудом выпростала руку из-под подушки и нажала «журнал звонков». Ее как змея ужалила – да, только что был принят звонок от неизвестного номера! Нина ватным от действия снотворного телом рухнула на пол… Но все-таки нашла в себе силы, поднялась.

Не включая свет, она стала лихорадочно натягивать джинсы и майку непослушными руками, одновременно на сотовом телефоне набирая по бумажке нацарапанные милиционером цифры.

– Алло! Егор Николаевич… – зашептала она в трубку, – вы приезжали по моему вызову сегодня ночью. Они опять! Они требуют бриллиант!

– Кто – они?

– Те самые, на джипе. Что мне делать?!

– Без паники! – заявил милиционер, – выезжаю. Но учтите, дамочка…

– Приезжайте скорее! Пока я еще жива!

Нина сунула ноги в кроссовки, тихо выскользнула в подъезд и побежала по лестнице наверх. На последнем, девятом, этаже, она помнила это, был спасительный люк – жильцы вечно жаловались, что лаз на чердак не закрывается. Нина как кошка вскарабкалась по железной лестнице. И оказалась в низком темном помещении, заваленном всяким хламом. Очевидно, чердак действительно время от времени давал пристанище бомжам.

Привыкая к темноте, она, скорее, догадывалась, чем видела, куда идти. Никогда еще ей не приходилось испытывать такого ужаса. Погоня из сна стала реальностью. Нина старалась передвигаться как можно тише и аккуратнее, понимая, что преследователи, вероятно, уже взломали дверь квартиры и поняли, где ее искать. Кроссовки очень выручали: здесь на полу она постоянно на что-то натыкалась, везде валялся битый кирпич…

– Эй? – послышался чей-то неуверенный возглас.

– Кто здесь? – проговорила Нина омертвевшими губами.

– А ты кто такая? – голос хоть и звучал хрипло, но принадлежал точно женщине. Это Нину обрадовало.

– Помогите мне, прошу вас! – громким шепотом заголосила Нина. – Меня хотят убить, а я даже не знаю, за что.

С минуту на чердаке не было слышно ничего, кроме частого дыхания Нины. Затем у стены, метрах в пяти от нее, зашевелилась темная груда, приподнялась, по волне запаха стало понятно: собеседница – заядлая курильщица, которая уже заработала себе легочную онкологию. Женщина отчаянно закашлялась.

– Вам нельзя здесь оставаться, это я вам как врач говорю. Нужен воздух. И не лежите, когда чувствуете приступ. Лучше сядьте…

– Докторша? Ты смотри… Встать помоги-ка!

Нина подошла и протянула руку. Теперь можно было разглядеть лицо чердачной обитательницы. Видимо, в бомжа женщина превратилась из-за каких-то жизненных неурядиц, она была еще не стара.

– Пойдем, нам во-он туда! – женщина показала рукой вправо.

Вместе они кое-как преодолели несколько метров.

– Теперь поднимись по лесенке, выйдешь на крышу, там пробегись маленько: соседний дом стоит встык. Перепрыгнешь. А побоишься, так там доска лежит, пройдешь по ней. И сиди себе на ихнем чердаке, пока не надоест.

– Вам в больницу надо… – Нина чувствовала к этой больной бродяжке бесконечную благодарность.

– Беги уже, больница… – сделала попытку рассмеяться женщина, но захлебнулась хрипами и кашлем.

– Спасибо!

Нина поднялась по железной лестнице на пять ступенек и оказалась на крохотной площадке перед дверью. Открыла шпингалет, толкнула дверь – и на нее дунул прохладный утренний воздух, обогащенный птичьим оркестром. Птицы летом начинают петь часа в четыре утра. Значит, смекнула Нина, пятый час.

Она легла на живот и подползла к краю крыши. Джип стоял у подъезда – охота за ней была реальностью.

Так же ползком она ретировалась к центру и тут, пригнувшись, пробежала к соседнему дому. Как и обещала чердачная «квартирантка», здесь лежала доска, но доска эта показалась Нине крайне ненадежной.

Она еще раз посмотрела вниз. На земле заговорили довольно громко, и Нина, несмотря на действие таблеток, ослабляющих восприятие, почувствовала такую угрозу своей жизни, что решилась на то, от чего в обычное время у нее зашевелись бы волосы на голове. Она разогнулась, встала в полный рост, отошла на пять метров от края, разбежалась – и прыгнула…

– Однако… – проговорил Энтони.

Он наблюдал за ее перемещением с одной крыши на другую в бинокль-дальномер, оставаясь незамеченным для посторонних глаз.

К полудню Тобольск затопила жара.

Машина нырнула под арку древнего кирпичного строения, которое когда-то было трактиром, и въехала в старый дворик. Борис остановил ее на маленькой бетонной площадке с натянутыми по одному краю бельевыми веревками.

Крупная баба со строгим лицом собирала высохшие портки в алюминиевый таз. Она кивнула следователю, Борис поздоровался и спросил, указывая на врастающий в землю подъезд:

– Дома?