– Бум! – донеслось из айпада.

Я вздрогнула и удивилась. Почему набор жутких ноющих звуков в сочетании с ударом барабана показался мне знакомым?

– Это специальная музыка, – объяснила Зяма, – тихо, тихо, потом резкий звук. Чтобы не уснуть.

– Прекрасная мелодия, – соврала я, чувствуя, как от шеи к вискам подбирается мигрень.

Зяма старательно колдовала с темной жидкостью, переливала ее из одного чайника в другой. На столе тлела ароматическая свеча. Тихо играла заунывная музыка, и печально пело сопрано:

– О-о-о-о. А-а-а-а! Нга-нга! Нга-нга-нга!

В воздухе разливался сладкий аромат ванили, шоколада и еще чего-то знакомого и противного. Мне стало жарко, потом в комнате исчез кислород.

– Бум, – издал айпад, – бум!

– Выпейте, – ласково попросила Зяма, – я для вас старалась.

Я сделала глоток чая. Вкус был таким мерзким, что меня чуть не стошнило, захотелось выплюнуть пойло. Но разве можно это сделать? Девочка старалась, хотела мне угодить. Я задержала дыхание и в несколько глотков опустошила чашку. Тошнота перехватила горло. Удушающе пахло шоколадом, ванилью, во рту поселился мерзкий привкус.

– О-о-о! А-а-а! – ныла музыка.

Мне стало еще хуже.

Мигрень вцепилась когтями в мой мозг, на голову опустился мешок с ватой. Издалека раздался голос Зямы:

– Ой! А где мамин браслет?

– На запястье, – с огромным трудом произнесла я.

Потом наступила тьма.

– Даша, – произнес знакомый голос, – ау. Слышишь меня?

Я с трудом открыла один глаз, увидела над собой чье-то огромное лицо и простонала:

– Не знаю, кто вы, но отодвиньтесь. Меня от вас тошнит.

Послышался смешок.

– Не обижайтесь, Игорь Федорович, – попросила Маша, – Муся просто еще не совсем очнулась.

– Понимаю, – ответил баритон, – доктору не стоит реагировать на слова больной, находящейся в наркотическом опьянении.

Я резко села.

– Кто болен?

– Муся, открой глазки, – попросила Манюня.

Я разомкнула веки, увидела большую палату и толпу народа: Дегтярев, Маневин, Маруся, Юра, Оксана, Денис. У окна стояли сотрудники полковника: эксперт Гена и Миша, заместитель Александра Михайловича.

– Здрассти вам, – удивилась я, – по какому поводу столь многочисленная сходка?

– Как вы себя чувствуете? – спросил мужчина лет сорока пяти в зеленой пижаме врача.

– Хорошо, – ответила я, – но, судя по присутствию в палате патологоанатома и следователя, все ожидали, что я вот-вот отлечу душой на небеса, а мое тельце останется Генке на растерзание!

– Стал бы я сюда ради твоего трупа лететь, бросив все дела, – хмыкнул Геннадий, – мог бы сидеть спокойно на рабочем месте. Тебя саму в элегантном черном мешке доставили бы. Единственное, что я мог бы сделать для тебя в этом случае, памятуя о том, сколько вкусного выпито и съедено мною в Ложкине, это обклеить упаковку для твоего трупика логотипами «Chanel».

– У меня сменились приоритеты, – фыркнула я, спуская с кровати ноги, – теперь я фанатею от Дольче Габбана и Гуччи.

– Не вставайте, – быстро сказал врач.

– Я прекрасно себя чувствую, – возразила я и сделала шаг.

– Мусик, стой! – крикнула Манюня.

Но я решила доказать всем, что совершенно здорова, мне не надо находиться в больнице, и сделала еще пару шагов. Через секунду кто-то больно стукнул меня по затылку, потом раздался грохот, и тут же заболела рука в районе локтя. Я ойкнула и замерла.

– Мусик, – укоризненно сказала Маша, – тебя же просили!

– А что произошло? – не поняла я.

– Вы не видели капельницу? – улыбнулся доктор, вытаскивая из моей руки иглу.

– Нет, – смутилась я, – не заметила.

– Ты пошла, а капельница сначала тебя тюкнула, потом упала, – объяснил полковник, – хорошо, что на ней пакет висел, а не бутылка, иначе тут бы все в осколках было.

– Что со мной случилось? – спросила я.

– Вы употребляете наркотики, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес врач.

– Кто? – возмутилась я. – Да никогда.

– Мусик не курит и не пьет, – зачастила Маша, – она до противности правильная.

– Моя жена, с какой стороны ни посмотришь, достойная женщина, – высказался Феликс.

– Белиберда, – поморщился Юра, – на совести Дашули вообще нет темных пятен. Единственный ее грех – запойное чтение романов Смоляковой.

– Мама еще играет в Angry Birds, обожает электронные игры вроде «Спаси принца, которого злая ведьма превратила в монстра». А почему вы спросили про наркотики? – нахмурилась Маруся.

– Госпожу Васильеву привезли к нам в состоянии, которое не позволяло с ней беседовать, – пояснил врач. – Вопрос про наркотики стандартный.

– Вы нам так и не сказали, что с мамой, – укорила его Маша.

– Диагноз уточняется, – отделался общей фразой доктор. – Дарья, вы лечились у психиатра?

– Нет, – удивилась я. – Почему вы этим интересуетесь? Я что, произвожу впечатление больной на всю голову?

– Подчас я думаю, что консультации специалистов, которые приводят в чувство психов, ей не помешают, – высказался Дегтярев.

Игорь Федорович повернулся к нему.

– Вы замечали неадекватность ее поведения?

– А вы нет? – ринулся в атаку толстяк. – Дарью попросили не двигаться. И что она сделала? Пошла без задержки!

– Тебе многократно твердят о вреде жирной калорийной пищи, – не замедлила я с ответным ударом, – но ты продолжаешь лопать салат оливье, свинину, мороженое с шоколадной подливкой и орехами. И это только в обед! Добро пожаловать в нашу стаю адекватных психов.

– Доктор, не вешайте нам спагетти на уши, – вмешался Генка, – я патологоанатом, но имел опыт работы с живыми в больничке. Вопросов про левую резьбу при оформлении не задают. Интересуются этим исключительно в случае нехороших подозрений. Колитесь. Что не так? Анализ крови небось делали? Дайте мне на него взглянуть!

Игорь Федорович насупился. Генка сморщил нос, стал похож на Хуча и завел:

– У вас гастрит. Вижу по лицу. И еще, судя по некоторым признакам, у вас проблема с потенцией. Сходите к урологу, сейчас это хорошо лечится. Не надо думать, что само рассосется. Я на самом деле доктор мертвых, но учился в мединституте. Сейчас удостоверение рабочее покажу.

Лицо Игоря Федоровича пошло красными разводами.

– При лабораторном исследовании обнаружены следы хиланиковарксамрана[2].