и обречённо выдохнул. Уткнулся носом в моё плечо, хватка в волосах ослабла. По моему телу гуляла дрожь. Через полсекунды услышала приглушённый истерический смех мне в плечо. Ему смешно?!

— Герман? — попробовала отстраниться, но мужчина поднял раскраневшееся лицо, обхватил мою голову руками и затряс, как погремушку.

— Где у тебя та кнопка, которая отключает режим ходячего несчастья? Несчастья, блять, на мою голову! — снова смех. Недоумение сковало мои дальнейшие действия. Мажорчик отпустил и, отойдя на несколько шагов, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул. — Всё заново! Ты будешь помогать! И только попробуй ещё чего-нибудь учудить!

— Я по-твоему совсем криворукая что ли? — возмущенно нахмурилась. Не вовремя.

— Не доводи до греха, — рыкнул мужчина. — С тебя лук, с меня мясо. Если угробишь и эту партию, то, клянусь, следующий суповой набор будет из тебя.

— Хамло, — буркнула обиженно и мне в руки тут же всучили контейнер наполненный репчатым луком. — Герман, я не пошла в повара только из-за рыбы и лука.

— Ну вот и примерь мою шкуру, — оскалился самец.

— Ненавижу тебя! — выпалила я.

— Говори себе это почаще, кексик, — передёрнул мажор моей же фразой и добавил в контейнер две банки маслин и банку солёных огурцов. — Топай в кухню.

Скотина! Прогибаясь от ноши, потащила в указанное место. Мог бы и помочь. Но мигом отмела злость, когда мужчина внёс огромную коробку с колбасами всех видов, бекон и кучу мясных обрезей. Увидев бужинину, тут же захлебнулась слюной, а желудок бурно начал возмущаться.

Герман беззвучно хихикнул и плюхнул мне на разделочную доску кусок.

— Я пока поставлю вариться бульон, а ты организуй перекус и кофе. Только без секретных ингредиентов, пожалуйста.

Я улыбнулась и, кивнув, начала ваять бутерброды и варить кофе.

— Почему не сказала сразу? — жуя свой кусок хлеба с бужининой, спросил Герман.

— Не знала сколько было желатина в банке и питала ложную надежду, что обойдётся, — виновато опустила глаза.

— Мне интересно, чтобы ты делала дальше, если бы я не задержался с бумагами и не застукал тебя?

— Рыла бы в ю-тубе мастер-классы по приготовлению солянки, — улыбнулась.

— То есть тогда бы вместо солянки от шеф-повара, все бы ели солянку от шеф-кондитера?

— На утро бы у тебя не было выбора, — хитро сощурила глаза.

— Да. Но потом я бы на тебе отыгрался, за то, что суёшь свой лисий носик в мою кухню.

— Не отыгрался бы, — уверенно мотнула головой. Удивленно вскинул брови. — Потому что мы теперь квиты.

Подмигнула, имея в виду торт, что он принял без моего ведома. Окончив перекус, мужчина из амплуа самца перелез в амплуа кухонной хозяюшки.

— Мелко нарежь лук, а огурцы натри на тёрке, — велел он.

Обречённо принялась за едкий и слезоточивый овощ. На пятой луковице уже заливала водой нож и разделочную доску. К восьмой пелена завладела настолько, что видимость абсолютно пропала.

— Я доделаю, а ты берись за огурцы, — сжалившись, самец забрал у меня нож. По голосу чувствовала его злорадство. Ладно, засчитаем, как месть за баллончик.

Пока натирала огурцы на тёрке, восхищенно наблюдала за мастером своего дела. Оставшиеся луковицы были мелко порубленны буквально за минуту и мужчина не уронил ни одной слезы. Глянув на моё вытянутое лицо, пояснил:

— Однажды в наказание, наш мастер велел мне и Тохе почистить и нарезать десять килограмм лука. Я тогда в столовой первую практику проходил.

— Я бы её засудила за такое, — совершенно искренне возмутилась.

— Зато тренировка. Натёрла? — посмотрел на пустую банку из-под огурцов. — На мойке найди казан, тот что побольше. Налей масло и тщательно разогрей.

Пока выполняла, мажорчик выловил из бульона мясо.

— Обжарь лук и огурцы, потом добавь три банки томатной пасты. Налей воды и оставь тушиться минут на десять.

— Хорошо. А солить?

— Не надо. У тебя огурцы и так солёные, — расширился в улыбке шеф.

Точно. Следя за казаном, наблюдала, как мужчина процеживает бульон в другую кастрюлю. После чистый бульон возвращает на плиту. Вернулся к выловленному мясу и мелко нарезал.

— Готово, — из казана уже вкусно пахло.

— Молодец. Сейчас, — освободившись, взял казан и вывалил его содержимое в кастрюлю. Следом закинул в суп груду мясного ассорти и немного рассола из-под огурцов. — Нужно проварить ещё минут пятнадцать. А пока нарежем маслины.

С готовностью присоединилась. В течение, всего процесса готовки, поняла, что мне безумно нравится наблюдать за ним и впервые приятно выполнять его указания. Объяснял всё последовательно, подхватывал, где не справлялась и чётко оценивал мои возможности. Не зря, Ворс от него в восторге и Фил плохого не говорил, а мнение других поваров я обычно не учитывала.

Замыла рабочее место, пока солянка доходила до готовности, а Герман куда-то ушёл. Зевая, глянула на часы — полчетвёртого утра. Чёрт! Глаза близились к переносице.

Суп источал восхитительные запахи, щекоча нос, но спать мне хотелось больше.

— Уже все замыла, что ль? — удивленно осмотрел чистые столы. — Ты просто умничка, — подошёл к кастрюле, бросил в неё маслины и закрыл крышку. Плиту обесточил. — Готово. Теперь можно пойти спать.

— Да. Иди, — осунувши, кивнула. — Мне нет смысла ехать домой ради одного часика сна. Я лучше в свой цех. Поделаю, что-нибудь на следующие заказы…

— Нет! — безапелляционно мотнул головой. — Ресепшен выделил нам небольшой номер. Так что часа три на сон нам хватит.

— Там одна кровать? — панически обняла себя руками.

— Увы, — ехидно улыбнулся. — Не дрейфь, не трону. И должен признаться, я не трахаю цыпочек, с которыми работаю. Принцип.

— Да?! — теперь возмутилась. — Тогда какого черта, ты вытворял до этого?!

— Ну, сначала мы не были коллегами. А потом мне нравилось, как ты трепещешь в моих руках и борешься с соблазном. Считай, использовал этот приём, как оружие. Но позволял я себе это лишь потому что точно был уверен — дальше зайти ты не позволишь, в отличие от других дам. Обычно ноги раздвигаются у всех сразу. Ты, скажем, меня немного удивила.

Вроде бы, меня сейчас хвалили, но на душе вдруг стало тошненько-претошненько. Значит, говоришь недоступная и не раздвигаю ноги? Можно поиграться, как с какой-то малолетней дурочкой?! Что ж значит узнаешь сегодня, каково это лечь спать с "синими яйцами".

Номер был скромненький без лишних изысков. Строго для ночного сна и отдыха. Мужчина лихо снял с себя китель и брюки, оставшись в боксёрах. Смотрела на его аппетитные формы и злилась. Снова пытается играться, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последний. Не только тебе ходить и соблазнять всех вокруг себя. Я тоже не лыком шита.

Герман пал на кровать и принялся настраивать будильник на своём телефоне.

Сейчас. Повернулась к