– Пока не знаю.

– Свет не зажегся?

– Не в этом дело… Мне страшно идти по коридору.

– Предлагаешь тебя проводить? – возмутилась я.

– Но ты же напугала меня умертвием.

– А свечку вам подержать не надо?

– Ну…

Едва не рыкнув, я плюхнулась на подушки и накрылась с головой одеялом. Потом быстренько вылезла, хлопнула в ладоши, гася свет, и сердито засопела. Кэтти в нерешительности медлила. Видимо, риск столкнуться с голодным зомби затмевал желание бежать на ночное свидание. В конечном итоге она набралась смелости и вышла. Секунд на пять.

Только я закрыла глаза и попыталась представить себя легкой щепкой, плывущей по волнам сна, как дверь отворилась, почему-то противно заскрипев. Видимо, выказывала протест ночным хождениям туда-сюда и намекала, что девице в красном пора бы угомониться. Почти бесшумно, на цыпочках ступая по полу, эта самая девица пробралась к своей кровати и молча улеглась, но в лампе на столике все равно противно замерцала свеча.

– Ой! – прошептала Кэтти и хлопнула в ладоши, окончательно гася свет.

Мысленно я дала зарок утром наложить новые чары, чтобы свечи не вспыхивали от любого неосторожного движения, и наконец заснула.

Однажды Глория, наша старшая сестра, сказала, что в первую ночь на новом месте незамужней девице обязательно снится будущий супруг. В итоге она вышла замуж за отцовского помощника…

Во сне я увидела Ристада Торстена. Четко, ясно, ни с кем не перепутаешь.

Он был лысым разъяренным умертвием, которое никак не удавалось упокоить во время финального испытания в академии. Экзамен из-за этого недоделанного зомби оказался проваленным с треском! Я проснулась в холодном поту, резко села на кровати и растерла лицо ладонями.

– Не дай святой Йори такого счастья!

Если примета Глории не врала и ей действительно как-то приснился непутевый муженек, в то время бесперспективный выпускник академии Лаверанс, то лучше пусть папа заведет… в смысле наймет еще одного помощника. По закону подлости он мне непременно привидится, и через пару месяцев мы с обручальными кольцами на безымянных пальцах уйдем в закат. А вот этого всего с темным зомби-властелином мне задаром не надо!

– Агнесс… – донесся с соседней кровати загробный голос Кэтти.

Она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Из-под одеяла высовывалось алое безобразие, по какой-то причине названное соблазнительной ночной сорочкой.

– Я не могу спать, мне в окно светит фонарь. Будь сестрой, потуши!

Вечером мы забыли закрыть портьеры, и сквозь окна в спальню проникал яркий солнечный свет. Видимо, на улице стоял забористый мороз. Я ненавидела холодные утра. Впрочем, как и любые другие. Кто вообще придумал это ужасное время суток, когда нужно соскребаться с кровати, являть себя миру и прикладывать отчаянные усилия, чтобы никого не огреть заклятием немоты? Утренние беседы мне претили.

– Это солнце, – буркнула я.

– Потуши солнце! Пожалуйста… – промычала она. – Ты же ведьма.

– Я светлый маг. Это принципиально разные вещи.

– Все равно потуши.

Злобно фыркнув, я поднялась с кровати, нащупала ногами домашние туфли и, приминая пятками задники, пошаркала в сторону ванной. Ледяное умывание помогло кое-как продрать глаза. Настроение было утреннее: невыносимо паршивое, когда казалось сложным сосуществовать даже с собственным отражением в зеркале. В общем, в самый раз вести подпольную войну с интриганами, смеющими приходить во сне к приличным чародейкам, особенно в образе агрессивных умертвий.

Сестра по-прежнему дрыхла.

– Кэтти, просыпайся! – с нарочито противной интонацией нашей матушки велела я, направляясь в гардеробную. – Шейнэр тебя ждет!

– Он ждал меня вчера, а сейчас спит, – отозвалась она.

Домашнее платье в клеточку висело на плечиках в стороне от разноцветных нарядов. Я с подозрением понюхала ткань, все еще подванивающую Ферди, и решительно выбрала самое непритязательное из платьев, привезенных сестрой. По привычке на ходу заплела волосы в косу, приколола к одежде зачарованную стрекозу и сунула в карман зеркальце с расписной крышкой. Через пятнадцать минут сборов я была полностью готова вкушать завтрак, которого требовал урчащий от голода желудок. Кэтти по-прежнему не подавала признаков пробуждения, совести и желания составить старшей сестре компанию за одним столом с ведьмаками.

– Кэтти, вставай!

Она выразительно дернула ногой, по всей видимости, этим многозначительным жестом давая понять, в каком кошмаре видела завтрак в начале десятого утра. Однако, когда я собиралась оставить ее засыпать в теплой компании подушки, позвала:

– Агнесс, разбуди Шейна!

– Нашла своему жениху няньку.

Выйдя из спальни с решительным желанием спуститься в столовую, я замерла возле двери, тяжело вздохнула и пошагала в те самые покои, куда ночью не хватило духу добежать отчаянной невесте. Неожиданно на стене сгустилась тень, похожая на огромное пятно, и в коридор, заставив меня отпрянуть, головой вперед из этой самой вытянутой тени, как из дыры, вылетела прислужница. Она чудом удержала равновесие, но высокая стопка постельного белья кувыркнулась из ее рук. Инстинктивно я выбросила заклятие, и воздух озарила голубоватая вспышка. Простыни застыли.

На некоторое время повисло ошеломленное молчание. Прислужница переводила ошарашенный взгляд с висящего в воздухе белья на меня, потом обратно. Чары медленно развеивались. Нижняя простыня шлепнулась на пол, заставив горничную моргнуть.

– Они сейчас все упадут, – вымолвила я.

– Простите, госпожа чародейка! – отмерла прислужница. – Теневые коридоры с ночи путаются…

Она осеклась, словно больно прикусила язык, и бросилась собирать белье в стопку.

– Давайте помогу, – предложила я.

Вдруг на стене из ниоткуда появилась новая тень, похожая на очертания человека. Секунду спустя в коридор вышел высокий чопорный лакей, держащий деревянные «плечики» с мужским пиджаком. С изумлением слуга замер, повертел головой и резюмировал:

– Это не башня господина Ристада.

– Более того, это жилое крыло, – согласилась я, укладывая на стопку в руках горничной последнюю простыню.

– Благодарю, – коротко кивнул мужчина и тут же добавил: – Доброе утро.

– Доброе? – неуверенно уточнила я.

Он развернулся на пятках лицом к стене. Тень от долговязой фигуры, словно живая, перебежала на кладку, сгустилась, превращаясь в большое пятно. Лакей сделал шаг и вмазался лбом в камни. Похоже, сегодняшнее утро было отвратительным не только у чародеек, но и у темных прислужников.

– Паршивые теневые коридоры, – едва слышно проворчал он, поразив меня до глубины души.

Отчего-то казалось, будто тихие, немногословные подсобники начисто лишены нормальных человеческих эмоций.