Во второй раз голос у Хестер чуть не сорвался. Она подняла к лицу руку с безукоризненным маникюром и смахнула готовые пролиться слезы.

— Я тронута тем, что он подумал обо мне, и все же лучше бы он попросил кого-нибудь другого, кого угодно…

Она не заплакала. Она не могла позволить себе заплакать.

Джудит проглотила комок в горле и заставила себя выговорить:

— А Нед?

Хестер покачала головой.

—О, мое дорогое дитя, мне очень, очень жаль.

И только тут терпеливо ожидавшая своего часа, подстерегавшая свою жертву правда обрушилась на Джудит: она поняла, что Нед Сомервиль погиб.

«Аппер-Бикли,

25 октября 1939 г.

Многоуважаемый полковник Кэри-Льюис!

Большое спасибо за очень доброе письмо о Неде. Несмотря на то что ей пришлось пережить, Бидди с благодарностью читает все письма без исключения. Но отвечать на них сама не в состоянии.

Когда потопили «Роял-Оук», дядя Боб, который сам находился в Скапа-Флоу, не мог сразу же приехать домой, пока не утрясутся последствия этой страшной беды. Но на прошлой неделе ему удалось вырваться на пару дней. Это было ужасно — он пытался утешить Бидди, но сам был не меньше ее сломлен горем. Теперь он уже уехал назад, и мы опять вдвоем.

Я остаюсь здесь на зиму. Когда придет весна, там видно будет, но я не могу бросить Бидди одну, пока она не оправится от потрясения. У нее живет собака по кличке Мораг, которую подарил ей Нед, но я подозреваю, что животное служит скорее печальным напоминанием, чем утешением. А я больше всего жалею о том, что вы все так и не познакомились с Недом, не узнали его. Он был таким удивительным, таким особенным человеком.

Пожалуйста, передайте всем от меня привет, и еще раз спасибо за ваше письмо.

Всегда ваша,

Джудит».

«Нанчерроу,

1 ноября 1939 г.

Дорогая Джудит!

Мы все страшно опечалились, когда узнали о гибели твоего двоюродного брата Неда. Я думала о тебе целыми днями и жалела о том, что мы не вместе. Мама говорит, что если ты хочешь привезти свою тетю Бидди на несколько дней к нам, чтобы она могла немного отвлечься, то мама будет рада вам обеим. С другой стороны, в данный момент ей, вероятно, лучше и легче у себя дома, в привычной обстановке, Папчик говорит, что дерзкий прорыв немецкой подводной лодки в Скапа-Флоу будет отмечен в военно-морской истории, но у меня язык не поворачивается сказать хоть что-нибудь в похвалу немцам, по-моему, он слишком великодушничает.

Если я и сообщаю тебе какие-то новости о происходящем здесь у нас, то не подумай, ради Бога, что я считаю это более важным, чем смерть Неда.

Во-первых, Афина приехала домой, она ждет ребенка. Руперта вместе с его полком и лошадьми отправили за границу, и гостиница «Каледонская» утратила без него все свое очарование, вот Афина и вернулась. По-моему, Руперт опять будет служить в Палестине.

Ребенок ожидается в июле.

Гас — во Франции с Горской дивизией и британскими экспедиционными войсками. Я часто ему пишу и получаю от него письма, по крайней мере, раз в неделю. Он сфотографировался в килте и прислал мне снимок — выглядит потрясающе!

На днях видела Хетер Уоррен в Пензансе. Она учится стенографии и машинописи в Порткеррисе и собирается устроиться на работу государственной служащей в министерство иностранных дел или еще куда-нибудь в этом роде. Она просила передать, что напишет тебе, как только выдастся свободная минута, а еще что Чарли Лэньон служит в Легкой пехоте герцога Корнуолльского и сейчас находится во Франции. Я без понятия, кто такой этот Чарли Лэньон, но она сказала, что ты знаешь. И Джо Уоррен тоже поступил в этот полк, а Пэдди все еще рыбачит.

Эдвард писем не пишет, но названивает по телефону, и говорить приходится очень быстро, потому что ему дается только три минуты, после чего связь прерывается и из трубки доносятся только короткие гудки. Похоже, он прекрасно проводит время, летает на «спитфайре» — это такая новая модель самолета. Было бы здорово, если бы его отпустили домой на Рождество, но я в этом сомневаюсь.

Куры уже прибыли и размещены на задней лужайке, где специально огородили большой участок. От них страшный шум и беспорядок. Там сделаны маленькие деревянные домики с насестами и дверцами, которые закрываются на ночь, чтобы к курам не забралась рыжая плутовка. Нестись они еще не несутся, но когда начнут, я подозреваю, яиц нам будет некуда девать.

Начинаются жуткие холода. Папчик строго следит за центральным отоплением, а в большой гостиной вся мебель зачехлена, даже люстра запакована в мешок, чтобы не пылилась. Зрелище, прямо сказать, безотрадное. Зато маленькая гостиная куда уютнее.

Мистер Неттлбед теперь у нас «уполномоченный по гражданской обороне». Это значит, что если он запамятует затемнить какое-нибудь окно или хоть единый лучик света будет виден снаружи, то он должен будет признать себя виновным в недосмотре, явиться в суд и заплатить штраф. Ха-ха!

Томми Мортимер, как ни странно, тоже уполномоченный по гражданской обороне, но только у себя в Лондоне. В армию его не берут по возрасту, а также из-за плоскостопия (никогда бы не подумала, что у него плоскостопие), поэтому он подался в гражданскую оборону. Он приезжал на выходные и рассказывал. К примеру, во время налетов он обязан стоять на крыше своего ювелирного магазина «Мортимерс» на Риджент-стрит С ведрами воды и насосом. Представь только: если в «Мортимерс» угодит бомба, все тротуары, наверно, будут усыпаны кольцами с бриллиантами!

С мамой все в порядке. Она счастлива, что Афина дома. Они, по старому своему обыкновению, потешаются, листая вдвоем «Вог»[4], и пытаются вязать одежки для будущего младенца.

Приезжай, если хочешь, к нам. Люблю, целую,

Лавди».

«Аппер-Бикли,

30 декабря, суббота.

Дорогие мама и папа!

Вот уже этот год и на исходе, и я рада, что он кончился. Огромное спасибо за рождественский подарок, он пришел еще в начале месяца, но я его отложила, чтобы открыть в самое Рождество. Эта сумочка просто загляденье и как раз то, что мне нужно. И отрез шелка мне тоже очень понравился, сошью из него вечернюю юбку, надо только найти того, кто мог бы это сделать профессионально. Цвет самый что ни на есть волшебный. И поблагодарите Джесс за ее самодельный календарь, скажите ей, что обезьянки и слоники получились очень славные.

У нас внезапно ударил сильный мороз, весь Дартмур лежит в снегу и дорога тоже, на крышах снежные шапки, и Бави-Трейси слегка напоминает картинки к «Портному из Глостера»[5]. Каждое утро мы кормим сеном диких пони, которые спускаются к нам с холмов Дартмура, чтобы укрыться от ветра за нашей межевой стеной. Ходить с Мораг на прогулку — это что-то вроде экспедиции на Южный полюс. В доме не намного теплей, не такая, конечно, стужа, как в Кейхам-Террас, но близко к этому. Письмо я пишу на кухне, потому что это самое теплое место в доме. Сижу в двух кофтах.