Толпа бывших заключённых, некоторые с саблями и пиками, отобранными у охранников, ринулась вглубь леса.

Но, потребиты, обладая удивительным чутьём, спасая шкуры, уже унесли ноги и хвосты из хлебного леса. Серая масса перепуганных крыс, нагруженных второпях собранными пожитками, катилась по опушке прямиком к подножию гор.

Ущелье, прожжённое ядом Таранта, через которое он привёл в мышиную долину армию крыс, давно заросло высокой травой и колючим кустарником.

Завидев вышедший из леса отряд вооружённых мышей, трусливые потребиты устроили в проходе настоящую давку — дрались, лезли по спинам и головам, теряя награбленное добро, царапали и кусали друг друга.

— Это ужасно! — пискнула Тина. — Такого не пожелаешь и врагу!

— Если бы они соблюдали очередь, быстрее бы проскочили, — рассудил запыхавшийся после быстрого бега Кван.

Когда последний крысиный хвост скрылся в ущелье, мышиный отряд построился и двинулся в солёную пустыню, на помощь сражающимся товарищам.

Злобные разрушиты не собирались сдаваться. Они надеялись на Таранта и, яростно отбиваясь, отступали к высокому трезубцу.

32. Подземелье Таранта

Как и было задумано, дельтаплан, пролетевший над пустыней, вызвал переполох среди охраняющих караван крыс.

Остри приземлился на площадку между зубцами, чуть не угодив в открытый люк, из которого вглубь башни вела крутая винтовая лестница.

Не колеблясь ни секунды, жёлтый рыцарь стал спускаться в темноту, с удивлением обнаружив, что рубин, вправленный в рукоять меча, излучает свет. Причём, чем гуще была тьма, тем ярче сияла звезда, внутри волшебного камня.

Ступени уводили всё ниже и ниже. На стенах начали поблёскивать растущие кристаллы соли. Стало заметно холоднее.

— Странно, — рассуждал про себя Остри, — такое впечатление, что я уже на глубине, равной высоте двух трезубцев. Видимо Тарант действительно скрывается внутри солёной пустыни.

Наконец лестница закончилась, и отважный рыцарь очутился в большой многогранной комнате. В центре её прямо из пола поднимались матовые стенки огромного сосуда до краёв наполненного тускло светящейся слегка дымящейся жидкостью — ядом Таранта. Из-под потолка по всему периметру зала над страшной чашей свисала гигантская паутина, раскачиваясь, словно старый дырявый гамак.

Пытаясь не задевать клейкие нити, Остри вошёл в подземелье. Свет, излучаемый волшебным рубином, размножился, отразившись в отполированных гранях стен, и только одна из них осталась зловеще чёрной. Рыцарь понял, что это — вход в подземный тоннель.

Остри бежал по прямой штольне, изредка останавливаясь и прислушиваясь. Впереди, раздавалось странное шуршание, как будто кто-то царапал по стеклу острыми коготками.

Коридор, прорубленный в каменной соли, шёл строго на север с небольшим подъёмом. Казалось, погоня продолжается уже несколько часов.

Вероятно, пустыня осталась позади, потому, что соль уступила место грубо обработанному граниту.

Тарант, как всякий незаконный и жестокий правитель, предчувствовал, что когда-нибудь придётся отвечать за свои злодеяния. Поэтому, несмотря на всё своё колдовство и страшный яд, он жил в постоянном страхе и даже подготовил, как ему казалось, безопасный и надёжный путь к отступлению.

Остри вбежал в высокий каменный грот и в противоположном конце на светлом фоне увидел кошмарный силуэт огромного паука.

Неимоверно распухшее, покрытое панцирем тело чародея, словно аэростат покачивалось между шестью волосатыми когтистыми лапами. Ещё две — растущие у самой головы, были грозно подняты вверх. Четыре пары горящих глаз уставились на Остри.

Жуткие челюсти сжимались и разжимались, словно кривые клещи. С острых длинных шипов, которыми они заканчивались, на каменный пол закапал яд.

Раздалось неприятное шипение. Это на месте падения капель испарялся гранит, образуя всё углубляющуюся ямку.

И тут Остри увидел, что под незащищённым панцирем брюшком паука на золотой цепочке висит кулон принцессы Карамельки — волшебное карамельное сердечко. Если оно упадёт в яд, случится непоправимое.

Нельзя было терять ни минуты. Остри выхватил заботливо отполированный мышами меч-кладенец и с криком ринулся на врага.

Паук, не успевший залить ядом расстояние, отделяющее его от соперника, выбросил несколько нитей клейкой паутины. Одна из них обвила рыцаря вокруг талии, другие опутали так, что невозможно было сделать ни шага.

Мерзко хихикая, Тарант стал подтягивать Остри к яме, на дне которой скопился страшный яд.

К счастью, рыцарь крепко держал меч, и перерезанная острым краем паутина вовремя позволила герою освободиться. Он вскочил, решив метнуть во врага своё волшебное оружие.

— Невесом! — взревел Тарант так, что стены пещеры и те содрогнулись.

Рыцарь покачнулся и увидел, что коварный волшебник, подгребая когтистыми лапами, плывёт к нему прямо по воздуху.

Ядовитые капли вот-вот упадут на голову и плечи, а это — верная смерть. Что же делать? Вокруг только каменные глыбы. За ними не спрятаться.

— Невесом! — отчаянно вскрикнул Остри, и отступил на шаг. Неожиданно его подбросило вверх с такой силой, что он, стукнувшись о сводчатый потолок, отскочил, словно мяч, перекувыркнулся через голову и очутился за спиной Таранта.

Пока чародей разворачивался, бешено вращая в воздухе мохнатыми лапами, жёлтый рыцарь подлетел к нему снизу и сорвал драгоценный кулон.

Снова раздался жуткий рёв: — Антиневесом! — и монстр всей тушей обрушился на Остри.

33. Возвращение жар-птиц

Кван, Тина и Дрёмыш расположились на краю опушки под хлебным деревом. Им хотелось немного отдохнуть после успешно проведённой операции по освобождению мышей из крысиного заточения.

Ребята радовались, что в долине снова будет мышиная республика. Они весело болтали, уплетая бутерброды с сыром, которые прихватила с собой запасливая мышка.

Весь луг вплоть до подножия гор был усеян потерянными пожитками потребитов.

— А куда делся тот шустрый стражник, который за тобой погнался? — спросил Дрёмыш у друга.

— Как только увидел, что за ним никто не последовал, побежал обратно. Но видимо опоздал, — засмеялся Кван.

— Наверно, это он освободил из тюремного подвала крыс, которые последними удрали через ущелье, — предположила Тина, — я заметила несколько охранников в мундирах. Значит, и разрушиты иногда способны заботиться о своих соратниках.

— Только вы этих «заботливых» не пускайте больше в свою долину, — пошутил лягушонок, махнув недоеденным бутербродом в сторону ущелья.

На мгновение он застыл с открытым ртом. Тина и Дрёмыш невольно оглянулись.

Из леса, выпорхнули три золотые птицы, запряжённые в воздушные саночки, наполненные игровыми жетонами. На груде монет, уперев ноги в крепко привязанный тюк с вещами, восседал толстый Хрюкокрыс.

Он размахивал плёткой и орал, подгоняя тройку:

— А ну летите, окаянные! Зря я вас, что ли крендельками да сырными булочками откармливал! Совсем обленились!

Жар-птицы били крыльями, волоча по земле тяжелую поклажу, но подняться в воздух им не хватало сил. Сани подскакивали на кочках. За ними тянулась дорожка просыпанных монет.

Кван уронил бутерброд и с