– Кафе, – протянул Фольке. – Разве не лучше поесть нормально?

– Но, Фольке, прости, в кафе тоже есть еда. Ты же мог заранее сказать, что не хочешь есть в кафе. – Карин не удержалась и добавила: – И можно спросить, что ты имеешь в виду под нормальной едой? Есть ненормальная еда?

Она гадала, не зашла ли слишком далеко, показывая пальцем на плакат с текстом «Блюдо дня 99 крон». Цену она комментировать не стала. Но Фольке, разумеется, не удержался.

– 99 крон и напиток не входит. Это и так дорого, а еще и без напитка… у меня обед в участке…

– Но мы же не можем сейчас поехать за ним, – возразила Карин.

Как коллеги они должны найти общий язык. У них же одна цель – расследовать преступление, не так ли? Но не было двух таких других непохожих людей, как Карин и Фольке. Интересно, она его бесит так же, как он ее? Может, дело в том, что она моложе его и женщина? И пытается командовать им? Надо попробовать предоставить ему инициативу. Она достала пакет с кольцом и протянула Фольке. Тот повертел его в руках и прочитал гравировку:

– Сири и Арвид, 3 августа 1963 года. Возможно, это тот самый Арвид из папки Стена, – предположил Фольке. – Если они поженились в церкви Марстранда, то в церковных книгах должна остаться запись.

Он вопросительно посмотрел на Карин, и та кивнула. Швеция была знаменита своими подробными архивами с допотопных времен.

– После ланча пойдем в церковь, – предложила Карин и отпила кофе с молоком.

Она посмотрела на узкий пролив между Куэн и Марстранд. Паром сновал туда сюда, задавая ритм жизни маленького городка. Время здесь шло медленнее, чем в Гётеборге. Жизнью здесь умели наслаждаться. Несмотря на солнце, сидеть в мокрых штанах было холодновато. Карин поёжилась.

Официант вышел с двумя тарелками лосося с картошкой с укропом, от которых исходил божественный аромат.

– Могло быть и хуже, – сказала Карин и глянула на Фольке.

– Неплохо, – кивнул он и приступил к еде. Это было самое позитивное из всего, что он сказал за весь день. Группка мам с колясками присели за соседний стол. Одна из женщин расстегнула кофту и начала кормить ребенка, судя по голубым одежкам, мальчика. Карин надеялась, что Фольке не станет комментировать, но внезапно он вскочил и скрылся в кафе. Карин запереживала, но через секунду он вернулся со стаканом воды, который, к удивлению Карин, поставил перед кормящей матерью:

– Какой сервис! Спасибо, – поблагодарила та с улыбкой.

Фольке вернулся к еде с таким видом, словно ничего не случилось, но заметив вопрос в глазах Карин, пояснил:

– Моя дочь недавно родила, – сказал он. – Ей все время хочется пить, когда она кормит грудью.

– Я не знала, что ты стал дедушкой, поздравляю!

Наконец-то нейтральная тема для разговора, подумала Карин, и выжала из себя пару вопросов. Она не знала, о чем спрашивать новоиспеченного дедушку. Бабушку можно было бы спросить, о том, как прошли роды. Но дедушку? Впрочем, Фольке тоже мог бы приложить усилия к поддержанию разговора.

Церковь Марстранда располагалась на улице Чюркугатан. Средневековая, выкрашенная в белый цвет каменная церквушка, из дверей которых доносились звуки «Den blomstertid nu kommer». Пока они ждали, Карин читала памятную доску пастору Фредрику Багге. Органная музыка затихла, и из церкви начали выходить люди в черном, многие с палочкой или рулятором. Черные наряды резко контрастировали с белыми стенами церкви и первыми зелеными листочками.[2]

В ушах Карин еще звучал псалом. Ей нравились слова. Особенно строки «под лучами солнца все возрождается», так там было? Она не помнила. Но псалом все равно красивый. Медленно люди пошли к старому деревянному дому по-соседству.

– Дом пастора? Или Дом собраний?

– Что-то в этом стиле, – ответил Фольке.

Молодой парень в грубых ботинках и рубахе на выпуск оказался кантором. Он сообщил, что церковь принадлежит пасторату Торсбю и дал телефон канцелярии.

– Остальная информация на доске объявлений, – он показал на застекленную доску на углу Чюркугатан и Дроттнинггатан. – Там все нужные вам номера телефонов и контактные данные.

Карин поблагодарила, чувствуя себя идиоткой, потому что не подумала про доску. Фольке по ее просьбе позвонил в канцелярию. Автоответчик сообщил, что часы приема сейчас, но кто-то явно забыл его отключить. Карин позвонила по другому номеру. Пару минут в трубке играл орган, потом ответила дама, которая ответила на половину вопросов.

– Вы из полиции? Вам лучше поговорить прямо с пасторатом. Секундочку.

Дама, с которой ее соединили, раздраженно поинтересовалась, откуда у него его прямой номер, но, услышав, что звонок из полиции, смягчилась. Карин объяснила, что у них есть кольцо с именами и годом.

– Всех обвенчанных записывали в церковную книгу, если обряд происходил в одной из церквей нашего пастората. Но мне придется спуститься в архив просмотреть книги. Вам можно перезвонить? – спросила дама, назвавшаяся Ингер.

Спустя полчаса она позвонила обратно.

– Я нашла книгу от 1963 года. Как вы сказали, 3 августа это было?

– Да, а имена Сири и Арвид.

Карин зажала трубку и сказала Фольке сжать кулаки на удачу.

В трубке дама листала книгу.

– Простите, но я ничего тут не вижу.

Карин не могла скрыть разочарование.

– Жаль. Спасибо в любом случае.

– Погодите! Тут что-то есть. Странно, хронология не совпадает, запись от 5 августа, но я вижу имена Сири и Арвид. Венчание было в церкви Марстранда.

– Правда? А что еще написано? – затаила дыхание Карин.

Брэутигамс, Гётеборг, 1962 год

По залу ресторана разливались звуки пианино под аккомпанемент звона вилок о тарелки. Он уже почти утратил надежду, когда дверь открылась. Может, это было его воображение, но ему показалось, что в ресторане воцарилась тишина, и все движение замедлилось.

Она заметила его поднятую руку. Мужчины в ресторане в дорогих костюмах наградили его гостью восхищенными взглядами. Наверное, они тоже поняли, что все эти женщины в стильных платьях и в жемчугах не сравнятся с ней по красоте, потому что такую красоту не купишь за деньги.

Он поднялся и выдвинул для нее стул. Девушка села напротив. Она была еще красивее, чем он запомнил. Светлые волосы собраны в высокую прическу. Одета в синее платье без рукавов с поясом под грудью. Она улыбнулась, и все вокруг потеряло значение. Он утонул в ее глазах цвета янтаря.

– Я… я… – он не знал, что сказать… В ее присутствии, он, деловой человек, светский лев, образованный юноша, утратил дар речи. – Кажется, время остановилось… – признался он. – Кажется, что я перестал дышать…