работы я всегда убирала саквояж в один из ящиков шкафа в своем кабинете. Однажды я ничего там не обнаружила и в расстройстве подумала, что заработалась и где-то нечаянно оставила. В то время вас не было в Лондоне, обратиться за помощью было не к кому.

– Во всяком случае, все это уже не пригодно для использования, – ответил я, глядя на потрепанную сумку. – Райан Фицджеральд вам не знаком? Он частый гость в Бедламе.

– Если он не мертв, то нет. Я с живыми не часто работаю. Похоже, придется поспрашивать коллег об этом пациенте.

Глава 6

– Где вы полгода пропадали, мистер Брандт? Чем занимались? Что видели? – поинтересовалась Клаудия, едва поспевая за мной. – У меня мало представлений о других городах. Никогда не была в них.

– Мисс Дю Пьен, я не экскурсовод. Если вы ищете с кем поболтать, обратитесь к мистеру Муру, – ответил я, бодро пробираясь через гудящую толпу оборванных, измятых людей на улице, выпивших или уже страдавших с похмелья. – Держитесь подальше от копоти на стенах домов, а не то испачкаете свое светлое пальто. Не хочу целый день слушать ваше надоедливое нытье и наблюдать за припадками мании чистоты.

– Вот как? – произнесла она, и по ее тону я понял, что мои слова пришлись ей не по душе. – А вы все время едите! Даже если рядом не окажется полноценных блюд, вы все равно будете что-то жевать: леденцы, лакричную жвачку, кокаиновую жвачку. Кокаиновую жвачку, мистер Брандт! Где вы только ее берете?

– Брат прислал из Америки целую коробку полтора года назад. Будете?

– С вами поведешься, так в скором времени окажешься среди тех, кто был вхож в парижский «Клуб гашишистов», – грубо буркнула в ответ женщина, но от предложения не отказалась и прошептала, будто успокаивая себя: – Ну, говорят, что кокаин – хорошее лекарство от депрессии и неврозов.

– Не переживайте так и, ради бога, не считайте меня наркоманом. Вам ли не знать, что кокаин в небольших количествах снижает потребность во сне и умножает умственную активность. Сейчас он панацея для медиков. На все случаи жизни, – сказал я, положив ей в карман еще несколько жвачек. – Так почему вы не хотите общаться с мистером Муром?

Глаза Клаудии усиленно заморгали, а сама она насупилась, сжала кулаки и слегка растерялась, но тут же твердо произнесла:

– Бенедикт сам не горит желанием водиться со мной. Сейчас его мысли заняты тем, где бы достать деньги и на лечение Эбигейл, и на помощь Анне.

– Ведь если он откажет племяннице, то все вокруг сразу подумают, какой плохой и скупой дядя у миссис Гамильтон, что сильно отразится на его жалком самомнении.

– Мистер Мур случайно проговорился, что придумал, как профинансировать оперный спектакль, после чего вообще перестал пересекаться со мной. Оставляя миссис Мур в неведении, он решил брать накопления, отложенные на поездку с дочерью к врачам в Швейцарию. Только вы этого не знаете. Бенедикт просил не распространяться, – утомленно ответила женщина, неуклюже перепрыгивая через уличную грязь, подсушенную вечерними заморозками. – На душе и так скверно и грустно, а со всех сторон еще столько страшной неправды. Казалось бы, у семьи мистера Мура не дом, а полная чаша, но, переступая порог, ощущаешь в нем ужасающую пустоту.

Клаудия остановилась, осматривая низ своих штанов, испачканный лошадиным навозом, выдержала длинную паузу, а потом, криво усмехнувшись, сказала:

– Как выразился мистер Мур: «Деньги нужно тратить на тех, у кого есть будущее».

– Зачем же он тогда тратит их на себя?

Женщина простодушно пожала плечами, достала из кармана лайковые перчатки, попыталась надеть их на непослушные, замерзшие руки, и подняла воротник пальто, чтобы закрыть голую шею. Ее глаза обильно слезились под покрасневшими веками, прозрачная кожа на щеках стала отливать ярким румянцем, а из носу потекло, отчего она то и дело смущенно касалась платком губного желобка.

Сколько я ее знаю, она всегда была маленькой, низкого роста и до невозможности худой, с венозными сеточками и дерматитом от раствора хлорной извести на кистях.

Телосложение приносило мисс Дю Пьен массу неприятностей и неудобств, начиная от постоянного ощущения холода и заканчивая страхом, что любой средний мужчина может поднять и унести ее в неизвестном направлении, что происходило на моей памяти несколько раз.

– Ох, какой же вы чудак, Итан. Страдаете из-за отсутствия денег, но по-прежнему гордо носите свою золотую брошь с драгоценными камнями на вороте пальто, – сказала врач. – Какая разница, семейная это реликвия или нет, когда перед вами пропасть нищеты? Сдав брошь в ломбард, можно было бы временно решить некоторые проблемы.

– Вместо них появились бы другие. Что вы вообще пристали к моему украшению? С самого начала нашего знакомства, когда я мог купить весь Бедлам и вас на сдачу, вы треплите мне нервы просьбами сходить в ломбард!

– Жуйте жвачку активнее, а то станете неврастеником, – ухмыльнулась Клаудия. – Говорят, ваш брат пообещал приехать в Лондон, но вместо этого стал писать еще реже.

– Мисс Дю Пьен, всем известно, какая вы любительница пособирать личные тайны людей и пообщаться с Бенедиктом, поэтому спешу вам сообщить – мне также известно, какой мистер Мур болтливый человек. Он знает ровно столько, сколько ему позволено знать.

– Я помню, как год назад вы сильно волновались и чуть ли не расплакались в почтовом отделении, когда получили долгожданное письмо от Мишеля. Хотела удостовериться, что этот человек больше не мучает вас своим молчанием.

– Чушь и вздор, – ответил я и скривился от смущения, вспомнив, как мне не помог лаунданум и как я в беспокойном настроении ждал на почте своей очереди. – Светская болтовня успела мне наскучить. Перейдем к делу.

– У вас есть догадки? Кто убийца?

– Не знаю. Единственное, о чем мы можем сейчас говорить, – так это о том, что убийца должен иметь доступ к орудию преступления и печатной машинке, имеющей дефекты. Он должен обладать малыми знаниями анатомии, хромотой и большой физической силой, чтобы совершить убийство за такой короткий срок. Точные мотивы назвать невозможно. Ненависть к проституции? Личные факторы? Смертельная болезнь, полученная в борделе? Половина жителей бедных районов, чья профессия связана с режущими предметами, попадает под эти критерии.

Клаудия сильно огорчилась таким ответом, но вслух произносить этого не стала, убрала руки в карманы пальто, съежившись еще больше, и медленно пошла дальше. Я покорно последовал за ней и не переставал бдеть за окружающей обстановкой, высматривая недружелюбно настроенных представителей банд, растворившихся среди прохожих.

Убогие улицы Ламбета, ничем не отличавшиеся от улиц других нищих районов столицы, заставляли перенимать заразительное меланхолическое