Фонарь над мостом не горит. Скорее всего послужил мишенью какому-нибудь скучающему хулигану, решившему попрактиковаться в стрельбе из винтовки. Вход на мост чернеет, как темная голодная пасть, но Гвенди не сбавляет темп. Она ныряет в кромешную темноту, ее шаги отдаются эхом под деревянными перекрытиями, и она вспоминает – как всегда вспоминала в детстве – сказку о зловредном тролле, который живет под мостом.

Это просто детская сказка, убеждает она себя. Никто не выскочит из-под моста и не схватит тебя за ногу. Никто не спрыгнет на тебя сверху и не…

До выхода остается буквально несколько ярдов, и тут из темноты у нее за спиной доносится странный звук. Словно когти царапают по асфальту. По спине Гвенди пробегает холодок страха. Она не хочет оборачиваться и смотреть, что там такое, но удержаться не может. Из темноты на нее глядят два немигающих глаза, близко посаженных, красных, как угольки. Ноги подкашиваются, но Гвенди заставляет себя бежать. Дыхание сбивается. Но она уже выбралась с крытого моста, под звездное небо над шоссе номер 117.

Наверное, просто енот, говорит себе Гвенди, огибая выбоину в асфальте. Вбирая в легкие жгучий морозный воздух, она бежит дальше – теперь чуть быстрее – и больше не оглядывается.

Все подарки на Рождество куплены, все рабочие письма прочитаны и приняты к сведению, и понедельник и вторник до Рождества Гвенди проводит, предаваясь почти неприличному безделью. Почти неприличному для нее.

В понедельник она просыпается на полтора часа позже привычных шести утра (вечером накануне она неимоверным усилием воли заставляет себя не ставить будильник) и валяется в постели почти до полудня, смотрит по телевизору фильмы и новости. Потом долго плещется в ванне, обедает и садится в гостиной читать новый триллер Ридли Пирсона. Периодически отрываясь от книги, она задумчиво смотрит в огромное окно во всю стену, но не думает о чем-то конкретном, а просто витает в облаках. Когда бледное декабрьское солнце начинает клониться к закату, Гвенди кладет в книгу закладку и идет в спальню переодеваться. Затем выходит из дома, садится в машину и едет на ужин к родителям.

Миссис Питерсон почти три месяца не подходила к плите, но теперь чувствует себя достаточно окрепшей, чтобы снова заняться готовкой. Под непрестанным и бдительным присмотром мужа она делает мясную запеканку и печет сладкие булочки, которые выкладывает на огромное блюдо в виде рождественской елки. Все получается очень вкусно, и миссис Питерсон так явно и трогательно гордится собой, что муж чуть не плачет от счастья, глядя на ее улыбку.

После ужина Гвенди с папой решительно прогоняют миссис Питерсон в гостиную, а сами убирают со стола и моют посуду. Потом тоже идут в гостиную, и все вместе садятся смотреть «Рождественскую песнь в прозе», а после фильма открывают коробку с новым пазлом.

Около девяти вечера Гвенди едет домой. Размышляет, не выйти ли на пробежку на сон грядущий, но решает, что лучше не надо. Вместо этого направляется к сейфу, набирает трехзначный код и достает пульт управления.

Ставит его на кровать, переодевается в ночную рубашку и идет чистить зубы. Она снова ловит себя на том, что разговаривает с пультом, словно с живым существом, как делала в детстве. Пульт, разумеется, не отвечает, но Гвенди уверена, что он ее слушает. И наблюдает. Прежде чем снова спрятать пульт в сейф, она садится на кровать, берет его на колени и тянет за рычажок рядом с красной кнопкой. Из прорези в центре выезжает узенькая дощечка, на дощечке сидит крошечная шоколадная обезьянка. Гвенди рассматривает шоколадку, восхищаясь тончайшей проработкой деталей. Потом подносит ее к носу и делает глубокий вдох. На секунду закрывает глаза, затем встает, идет в туалет – нарочито медленными шагами – и смывает шоколадку в унитаз. В отличие от прошлого раза никакой паники нет. И слез тоже нет.

– Вот видишь, – говорит она пульту, вернувшись в спальню. – Я все контролирую. Я, а не ты.

Она относит пульт в сейф и ложится спать.

Вторник практически не отличается от минувшего понедельника, и Гвенди то и дело вспоминается «День сурка», совершенно дурацкий фильм, который так нравится Райану.

Она опять просыпается поздно и все утро валяется в постели. Потом принимает ванну, дочитывает Пирсона – еще до обеда, – а после обеда начинает нового Джона Гришэма и читает первые четыре главы.

Настроение совершенно не праздничное, но Гвенди заставляет себя вытащить из кладовки искусственную елку и коробку с рождественскими игрушками. Она ставит елку в углу гостиной и вешает на входную дверь прошлогодний венок. Когда Касл-Рок погружается в вечерние сумерки, Гвенди едет к родителям ужинать. Сегодня мама приготовила лазанью и овощной салат, и Гвенди съедает по две большие порции того и другого. После ужина они с папой опять выгоняют маму в гостиную, а сами моют посуду. Потом все втроем смотрят по телевизору «Светлое Рождество», а по окончании фильма мистер Питерсон устраивает представление, сразив наповал и жену, и дочь: закатав штаны до колен, изображает Бинга Кросби и выдает целиком всех «Сестер». Миссис Питерсон смотрит, не веря своим глазам, затем падает на диван и так громко хохочет, что в итоге ее пробивает кашель, и мистер Питерсон мчится в кухню за стаканом воды. Выпив воды, миссис Питерсон начинает икать и издает оглушительную отрыжку – и они все втроем снова смеются до колик. Чуть позже Гвенди едет домой, и в лучах ее фар пляшут снежинки.

Она едет по городу не торопясь и заходит в квартиру ровно в половине десятого, с трудом удерживая в руках стопку пластиковых контейнеров с гостинцами, которые ей собрала мама. Здесь и лазанья, и мясная запеканка, и чизкейк – еды хватит до Нового года, если не дольше. Гвенди пытается открыть холодильник, и тут звонит телефон. Она на миг оборачивается к столу, где оставила телефон и ключи, и продолжает запихивать контейнеры в холодильник. Самый большой из контейнеров она ставит на верхнюю полку, рядом с полупустыми пакетами молока и апельсинового сока, потом пытается освободить место на нижней полке, и тут телефон звонит снова. Не обращая внимания на звонки, Гвенди все же заталкивает в холодильник два оставшихся контейнера. Телефон все звонит и звонит. Гвенди захлопывает холодильник, и вдруг ее словно бьет молнией, и она приходит в себя.

Она бросается к телефону и хватает его, сбив на пол ключи.

– Алло! Алло!

Сначала в трубке лишь тишина, потом – громкий треск.

– Алло! – снова говорит Гвенди, с досадой тряхнув головой. – Это кто…

– Привет, малышка… Я уже собирался класть трубку.

Все внутри обмякает, и Гвенди приходится прислониться к столу, чтобы устоять на ногах.

– Райан… – шепчет она в трубку.

– Гвен, ты тут? Ты меня слышишь?

– Я тут, милый. Я так рада, что ты позвонил. – У нее по щекам текут слезы.

– Слушай… Не знаю, сколько продержится связь. Мы не смогли отправить наши материалы в газету… вообще никуда… вчера… повсюду пожары.