Понизов угрюмо кивнул.

— То-то, — снисходительно уел его Корытько. — А не спрашивал себя, почему я против такой силы полез? Потому что тоже добро помню. И помню, что не был бы я сейчас тем, кем стал, если б когда-то пацаненок-участковый не покрыл секретарю райкома комсомола пьяную аварию. Я после еще года два приглядывался: станет ли языком полоскать или с просьбами домогаться? А ты нет. Гордый! Будто ничего и не было. Вот тогда и понял, что на такого можно поставить… Ты ведь мой человек?

— Я в вашей команде, — деликатно уточнил Понизов.

— И это хорошо. Потому что командой далеко шагнем. А кто отломится, тот в одиночку и переломится.

Корытько вернулся к окну. Неодобрительно кивнул на гниющий под окнами понизовский ушастый «запорожец»:

— Машина-то не по чину!

— Подумываю о «копейке», — признался Понизов. — Сосед продает подержанную. Подкопить только всё никак не выходит.

— О чем ты, Николай? Погоди немного, — на иномарках ездить станем.

Он вернулся к двери, еще подергал, убеждаясь, что не осталось щели:

— Я днями из Москвы. Приглашали. Я ведь тоже в команде. Они меня поднимают, я — тебя. Так и подпираем друг друга как бусинки на ожерелье. Бусинка снизу ту, что сверху, никогда, может, и не видела. Но важно, что в одной связке. В мае, как помнишь, состоится съезд Верховного Совета РСФСР. Есть мнение поддержать Ельцина. Рисковая, конечно, затея. Но если проскочит, перспективы головокружительные. Я сразу во главе облисполкома встану. Тебя планирую для начала на свое место двинуть, чтоб кому чужому не отдать. После за собой дальше потащу. Не против?

— Не против, конечно, — сдержанно подтвердил Понизов, хотя от головокружительной перспективы аж зубы свело. Это ж какие масштабы!

— Пора, пора прежних поджать. Свежего воздуха подпустить, — мечтательно произнес Корытько.

Спохватился, что наговорил лишнего:

— Но тем важнее эти два месяца не дать, как говорится, повода.

Он погрозил пальцем в то место, откуда отъехала машина прибалтов.

Понизов, понявший, наконец, с чем прибыл председатель райисполкома, нахмурился:

— Что? Кайдалова из психбольницы настучала?

— Если б мне напрямую, — полбеды! Она в комитет госбезопасности, в райком сигнализировала. Словом, с утра был у Первого… А что делать? Пока приходится считаться. Собирались тебя на ковер чуть ли не с партбилетом вызывать. Но я заверил, что ситуация под контролем и несанкционированных действий не будет… С чем и приехал. Но не один. Со мной присланы Сипагин и оперуполномоченный КГБ по району Острецов. Они проскочили на кладбище сделать, так сказать, рекогносцировку на местности…

Возле крыльца как раз притормозила «шестерка», из которой выбрались краснолицый, рано облысевший начальник райотдела милиции Сипагин и следом — тучнеющий бодрячок, протиравший на ходу очки.

Вошедший первым Сипагин радушно, по-свойски приобнял Понизова, представил успевшему запыхаться Острецову. Тоненькие золоченые очочки на одутловатом, лоснящемся лице комитетчика смотрелись некстати, будто полосочка бикини на ломовой заднице. Но маленькие глазки из-под стекол постреливали пытливо и недоверчиво.

— Так что обнаружили, мужики? — поинтересовался Корытько.

Сипагин скривился, как человек, жалеющий о потерянном впустую времени. Ответил Острецов:

— Пока ничего опасного. Там на кладбище такая каша, что черт следов не сыщет. Но если что попробуют, мимо нас не проскочат, — сообщил он неожиданным баском. — Рытье могил, эксгумация, коснись, — куда им без разрешения? Первым на председателя поссовета выйдут. Думаю, на нем и сгорят. Как мыслишь, Голова? Выстоишь на передовом рубеже? А то нам уже доложили, что чуть ли не хлопочешь за них. — Он стрельнул острым взглядом.

— Вот этого не надо! За Николая ручаюсь, — жестко вступился Корытько. — И если скажем, как надо, так и будет. Как, Коля?

— Да так, конечно, — добродушно подсказал Сипагин.

Но просто поддакнуть у Понизова не лежала душа.

— Понятно, что указание шефа я выполню, — подтвердил он. — Но, по-моему, мы что-то накручиваем. Мужики разыскивают тело своего соотечественника. В чем криминал-то?

— Вот только не прикидывайся! — Острецов вскинулся с неожиданной в тучном теле энергией. — Не какого-то соотечественника. А буржуазного президента — яростного врага советской власти. С ореолом мученика! Которого осудили и посадили. Ишь, ты, — мужики! Сепаратисты, стремящиеся развалить Союз на части. И которым каждый лишний предлог — на зубок. И не нам им в этом содействовать! Ты погляди на ход событий. Восемьдесят восьмой — Декларация о суверенитете Эстонии; восемьдесят девятый — Народные Прибалтийские фронты. Дальше — больше. Ноябрь восемьдесят девятого — Постановление «О незаконности вхождения Эстонии в СССР 22.07.40 года»! Эва куда! И следом раскручивается — об аннулировании вхождения в СССР. Тенденция, однако! А кто ее идейный вдохновитель? Да вот он, треклятый! В твоей земле упокоен! И письма эти зэковские, что проворонили. С них еще в семидесятые смута началась!

Молчание Понизова ему решительно не нравилось.

— Может, ты против единства СССР?

Но Понизов с изъявлением верноподданичества не спешил:

— Да нет, конечно, — он огладил усики, как делал в моменты колебаний и раздумий. — Но, сколько помню, прибалты всегда на сторону смотрели. Вот мы с вами вроде демократы. Но и они демократы. Тут бы диалог, аргументы. А мы, получается, опять через колено норовим.

— Да, демократы, — нехотя согласился комитетчик. — Но еще и государственники! И не можем допустить, чтоб державу в лохмотья порвали. В одном месте послабку дашь, и — пошла вода в хату!

Он неодобрительно запыхтел.

— В общем, вижу: геополитика — не сельского масштаба дело. Потому давай так! Если начнут наседать насчет разрешений и почувствуешь, что кишка тонка, просто отсылай за согласованием наверх. А дальше они уж сами уткнутся в кого надо! Ну что, по рукам и побежали?

Он перевернул пухлую ручку, лежащую на столе, ладонью вверх.

— По рукам, — прижал его ладонь Корытько.

— По рукам, — прихлопнул их руки своей Сипагин. Подозвал Понизова.

Лапа Понизова обрушилась сверху на пирамиду, так что притиснутая к дереву ладошка комитетчика аж хрустнула. Острецов вскрикнул от боли.

— По рукам! — подтвердил Понизов. На сей раз, — с удовольствием.

— Вот и славненько! — обрадовался Сипагин. — Тем более у меня еще просьбишка образовалась.

Доверительно приобнял Понизова за талию:

— У тебя на Щербатова по кличке Борода компромат есть?

— Зачем он тебе? Нормальный мужик, — Понизов деликатно освободился от дружеских объятий.

— Жалобы на него. Налоги не платит. Наемную силу использует без оформления.