Свой анализ Плейтер-Зиберк заканчивает следующим образом:

«Президенту Путину будет очень трудно лавировать между новыми требованиями безопасности и демократическими свободами, заявленными в Конституции. <…> Он разрешит публичные обсуждения, но при этом никому не позволит контролировать меры по борьбе с терроризмом, поскольку очевидно, что подобное обсуждение неизбежно оказалось бы в руках идеологических лидеров. А лидеры радикальных взглядов и либеральные демократы экспортировали бы свою критику на Запад, где ее подхватили бы и раздули западные массмедиа».

После событий в Беслане Путин, в сущности, оказался в том же положении, что и Джордж Буш после 11 сентября — с той разницей, что положение Буша было все же более удобным, поскольку он мог опираться на СМИ, целиком преданные его политике. По этой причине он легко затеял войну на чужой территории — в Афганистане, — ужесточил меры по слежению за гражданами и без колебаний прибег к внесудебным арестам[42].

Однако что поражает больше всего и на этот раз, это позиция западных СМИ, которые мгновенно ополчились против России, как и при крушении самолетов над Юберлингеном. Их первым рефлексом было во всем обвинить российское правительство. По прошествии времени такая политика СМИ представляется особенно шокирующей и возмутительной, но с их стороны так ни разу и не прозвучало ни одного критического замечания в собственный адрес. Они ни разу не выразили сочувствия жертвам этого теракта, приберегая добрые слова для восставших чеченцев, к которым так несправедлива Москва, которая на самом деле и виновата в захвате заложников.

И это при том, что бесчинства, творимые чеченскими исламистами (отрубленные головы, выпущенные кишки), абсолютно те же, что и расправы боевиков ИГИЛ, заставившие осенью 2014-го ужаснуться весь западный мир… В придачу западные СМИ ни слова не сказали о том, в каких трудных условиях приходилось работать службам спасения: школа находилась в центре города, в густонаселенном районе, где у каждой семьи кто-нибудь оказался в заложниках, и нет ничего удивительного, что местные жители сами взялись за оружие.

Как и в дни теракта в театре «Норд-Ост», западные СМИ поддались антироссийским настроениям и отдали симпатии чеченским «умеренным» исламистам. Вот только они недооценили решимость вооруженных до зубов террористов, которые заминировали стены и крышу школы и склонны были скорее привести в действие взрывные устройства, чем идти на переговоры и уступки (как это было опять-таки в «Норд-Осте»). И наконец, большинство западных СМИ вообще не заметили либо упомянули вскользь, что хотя в штурме погибло 350 человек, все же 800 детей удалось спасти — детей, которые три дня оставались без еды и питья и находились в крайне тяжелом физическом состоянии.

Сегодня, одиннадцать лет спустя после этих событий и сразу после расстрела редакции «Шарли Эбдо», можно только в онемении развести руками, вспомнив Открытое письмо за 115 подписями и позицию западных журналистов. В поддержку 17 французских жертв терроризма развернулась беспрецедентная кампания солидарности — и ни один голос не прозвучал на Западе, чтобы оплакать 350 взрослых и детей, погибших от рук исламистов-террористов в Беслане.

А как отреагировала бы западная пресса, если бы после «Шарли Эбдо» парижские корреспонденты телекомпаний «Раша тудей» и «Аль-Джазира» потребовали от Франсуа Олланда, чтобы он вступил с убийцами в переговоры и предоставил французским исламистам право свободно перемещаться по Франции? Или если бы зарубежная пресса возложили ответственность за расстрел редакции на президента Французской республики, — как это было сделано в 2004 году по отношению к Путину? Да это был бы скандал!

А как бы себя повела американская пресса, если бы назавтра после 11 сентября все зарубежные СМИ потребовали от Буша, чтобы он предоставил бен Ладену политическое убежище? Или если бы его назвали сообщником террористов по той лишь причине, что в 1993 году он применил к авторам первого теракта против башен-близнецов слишком суровые меры?[43]Меж тем именно так поступили западные журналисты и русские прозападники на следующий день после событий в Беслане.

Зато ни один журналист, ни один западный эксперт ни разу не написал по поводу подавления чеченских исламистов, что оно производилось по западной (или британской) полицейской модели, применяемой против борцов за независимость Ольстера, Страны Басков или Корсики. Репрессивные действия англичан против местного населения в Белфасте, растянувшиеся на десятки лет, абсолютно совпадают с тем, что Россия делала в Грозном. Но разве французская, испанская или английская пресса сказали хоть слово против или потребовали, чтобы английское правительство уступило требованиям экстремистов и предоставило Северной Ирландии независимость? Три перечисленные ситуации очень близки к ситуации в Чечне, при этом агрессия баскских, североирландских и корсиканских экстремистов ни в какое сравнение не идет с кровожадностью выходцев из кавказского эмирата. Более того, что-то никто не слышал, чтобы 115 «подписантов» Открытого письма, выдвинувших Путину ультиматум, выступили против западных лидеров и пожурили их за дурное обращение с баскскими, корсиканскими или северо-ирландскими сепаратистами.

И последнее: после теракта в «Шарли Эбдо» в прокуратуру Парижа было подано 54 иска со стороны правительства и юридических органов в связи с «апологией терроризма» комиком Дьёдонне[44]и другими лицами. Можно себе представить, какой поднялся бы крик, если бы после трагедии в Беслане российское правительство подало иск против Анны Политковской и авторов Открытого письма за апологию чеченско-исламистского терроризма! Да на первых полосах благомыслящих органов печати разразилась бы целая кампания «против вопиющих ущемлений свободы со стороны кагэбистского режима Путина».