Аннабел вытерла слезы. Может, Лиззи и права. Возможно, лишь из упрямства она не желала расстаться с любовью к Пирсу Сент-Клеру, известному также как Пирс Брэкстон. Но как она могла влюбиться в совершенно незнакомого человека менее чем за двадцать четыре часа? Разве такое возможно?

Бедная, несчастная Аннабел Бут, такая безрассудная, такая беспомощная…

Ей хотелось прижать ладони к ушам, чтобы не слышать уже порядком надоевших причитаний. Как это похоже на нее: вдруг сорваться и совершенно необдуманно отправиться в путешествие по Индии, а то еще того хуже — влюбиться в вора и мошенника.

Кто-то постучал в дверь, и Аннабел в испуге села в кровати. Наверняка это Лиззи принесла ей на подносе обед, а может, Мисси пришла, чтобы ее отругать. Но скорее всего это горничная.

Девушка поднялась и с бьющимся сердцем пошла открывать, по пути взглянув на себя в зеркало, висевшее над туалетным столиком. Ее светлые волосы выбились из шиньона, платье с высоким воротом было помято, лицо побледнело. По контрасту глаза казались не голубыми, а почти черными. Подойдя к двери, она распахнула ее…

Перед ней стоял Пирс Сент-Клер собственной персоной.

Аннабел на мгновение замерла, а потом что есть силы ударила его по щеке. Звук от пощечины оказался таким сильным, что его, вероятно, можно было услышать не только в ее комнате, но и в коридоре.

Переступив через порог, Пирс закрыл за собой дверь. Не успела она опомниться, как он запер ее, а ключ положил в карман.

— Теперь нам ничто не помешает. Здравствуй, Аннабел.

Она задрожала от ярости.

— Убирайся! Хочешь погубить мою репутацию во второй раз?

Он смотрел на нее, и по его глазам нельзя было понять, что он думает и что чувствует. Единственное, чего в его взгляде точно не было, так это раскаяния.

— Ты не изменилась.

— Мерзавец!

— И ты сердишься. — Пирс стоял, не шевелясь, у двери, не приближаясь к ней. — Разве не ты хотела, чтобы твоя репутация была запятнана? Или теперь ты предпочитаешь забыть об этом?

— Я ничего не забыла! — Аннабел сжала кулаки, ее щеки пылали. У нее вдруг возникло неудержимое желание снова ударить нахала, однако неожиданно нахлынувшее воспоминание о его поцелуях и ласках удержало ее.

— Ты сердишься, потому что я уехал, не попрощавшись? — Он пристально смотрел на нее, словно изучая.

Ну как можно было ответить на этот вопрос? Один Бог знает, сколько еще лет должно пройти после той единственной встречи, чтобы она его действительно забыла…

— Если мужчина занимается любовью с женщиной, предполагается, что они все-таки не совсем чужие.

— Мне очень жаль. Я тогда поступил чересчур опрометчиво. Это случилось по многим причинам…

Аннабел скрестила руки на груди.

— А мне кажется, ты просто похотливый козел, вот и вся причина. Я была наивной дурой, к тому же девственницей, и по ошибке приняла твою похоть за любовь, за проявление чувств. Разумеется, такому, как ты, прощаться вовсе не обязательно.

Слезы жгли ей глаза. Но нет, она ни за что не заплачет! Он этого не дождется!

Сент-Клер швырнул ключ на постель и прошел мимо нее к окну, которое выходило на лужайку за домом и на теннисные корты Акадии. Кроме того, из окна был виден противоположный берег залива — небольшой, покрытый соснами скалистый полуостров, выдававшийся в Атлантический океан.

— Прости меня, — сказал он, не двигаясь с места. — Я не хотел причинять тебе боли. Просто я считал, что так будет лучше.

— Я тебе не верю.

Пирс медленно повернулся, и их взгляды встретились. Аннабел чуть было не сдалась, потому что прочла в его глазах то самое раскаяние, которое представлялось ей в ее мечтах.

— Видишь ли, — задумчиво произнес он, — ты была отнюдь не так наивна, как думаешь, и ты мне очень понравилась. Изучая тебя, я очень скоро составил о тебе определенное мнение: ты импульсивна и непременно постаралась бы принять участие в моих… приключениях. Я сделал то, что было лучше для нас обоих, Аннабел.

Его заявление потрясло ее. Пирс прав — вместо того чтобы вернуться домой, она опять настояла бы на том, чтобы ехать с ним. Однако сейчас гораздо важнее другое: он действительно имел в виду то, о чем только что сказал? Она ему тогда понравилась? Но разве можно ему верить? И если он любил ее хоть немного, как у него хватило совести так поступить? Аннабел облизала пересохшие губы:

— Какое высокомерие, какая самонадеянность! Как ты посмел сделать выбор за меня!

— Ты не первая, кто обвиняет меня в высокомерии, — угрюмо ответил Пирс.

Аннабел никак не могла унять дрожь. Черт, неужели прошло два года с тех пор, как они были вместе? Больше похоже на то, что прошло два дня или две недели. Зачем только он пришел сюда, стоит от нее всего в нескольких шагах и, улыбаясь, смотрит на нее своими колдовскими глазами. Черт бы побрал его обаяние!

— Я сама решаю, что мне делать, — отрезала она.

— Очень немногие женщины, особенно незамужние, способны самостоятельно принимать решения, — спокойно возразил он. — Позволь узнать, твой отец тоже здесь?

Его вопрос прозвучал совершенно неожиданно для Аннабел. Она инстинктивно спрятала левую руку, на которой, разумеется, не было обручального кольца, в складки юбки.

— Стало быть, вот зачем ты приехал. — В ее голосе звучала горечь. — Нет, я здесь с сестрами.

На его щеках заходили желваки.

— У меня нет желания садиться в тюрьму, и это лишь одна из причин.

Аннабел вдруг испугалась. Она стала пятиться, пока ее плечи не коснулись двери.

— Впрочем, я совершенно уверен, что ты меня не выдашь, — заметил Сент-Клер.

— А вот я в этом не уверена.

— Если бы ты хотела меня выдать, моя дорогая, то сделала бы это уже сорок пять минут назад. — Он наконец улыбнулся, и затем его взгляд остановился на ее губах.

— Я тебя ненавижу, — услышала Аннабел свой голос. На самом деле она думала о его поцелуях, которых вовсе не собиралась вспоминать, как не собиралась приходить в отчаяние от того, что он никогда ее больше не обнимет.

— В этом нет твоей вины. Скорее виноват я. Я пытался отказаться, но не слишком сильно. Не много найдется мужчин, которые смогли бы воспротивиться тебе, и в этом твоя главная беда.

Вот в этом он жестоко ошибается, подумала Аннабел. Нет ни одного мужчины, который бы ее желал. В отчаянии она подскочила к кровати, схватила ключ и, подбежав к двери, попыталась ее отпереть.

— Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же.

Его ладонь накрыла ее руку, их взгляды снова встретились.

— Я рад, что ты не изменилась — такая же отважная, смелая, и еще красивее, чем была. — Он уже не улыбался. — Жаль, если общество или какой-нибудь мужчина вроде твоего отца сумеют тебя покорить.