— А твоя мама? — спросила Мария.

— Ее по целым дням не бывает дома.

— Да, — сказала Мария. — И у нас так же. Но, к счастью, у меня есть Деде. — Она поцеловала сестренку, сидевшую у нее на коленях, и продолжала: — Когда я прихожу из школы, я разогреваю обед. Потом я делаю домашние задания. Потом… — она передернула плечами, — ну да, потом мы бегаем до самого вечера. Чаще всего мы приходим сюда.

Все закивали, соглашаясь.

— Я вообще-то рад, — сказал Франко, причем выглядел он вовсе не радостным, — я радуюсь, что у моих стариков больше нет для меня времени. Когда они дома, они всегда ругаются и меня бьют.

Тут в разговор вдруг вмешался мальчик с транзистором:

— А мне теперь дают намного больше карманных денег!

— Ясно! — ответил Франко. — Это они делают, чтобы от тебя избавиться. Они нас больше не любят. И себя они тоже не любят. Они больше вообще никого и ничего не любят. Я вот так считаю.

— Это неправда! — сердито крикнул новенький мальчик. — Меня родители очень даже любят. Они же не виноваты, что у них нету времени. Так уж получилось. Зато они подарили мне вот этот транзистор. Знаете, какой он дорогой. Значит, они меня любят!

Все промолчали.

И вдруг этот мальчик, который весь день мешал детям играть, расплакался. Силясь перестать, он вытирал глаза грязными кулачками, но слезы все текли светлыми струйками по его грязным щекам.

Другие или смотрели на него сочувственно, или стояли опустив глаза. Теперь-то они его поняли. По правде говоря, каждый чувствовал то же самое. Как будто бы их родители бросили.

— Да, — еще раз повторил старый Беппо, — становится холодно.

— Я, наверное, больше сюда не приду, — сказал Паоло, мальчик в очках.

— Почему? — удивилась Момо.

— Родители сказали, что вы здесь просто лентяи и воры. Вы воруете время у боженьки, сказали они. А потому что таких, как вы, слишком много, поэтому у других людей и не хватает времени, сказали они. И я не должен больше сюда приходить. Потому что стану таким же, как вы.

Опять некоторые кивнули, потому что им говорили то же самое.

Джиги взглянул на всех по очереди:

— И вы тоже так про нас думаете? Почему же вы тогда приходите?

После короткого молчания Франко сказал:

— Мне наплевать. Я все равно стану карманником, говорит мой старик. Я на вашей стороне.

— Ах, вот как? — сказал Джиги, приподняв брови. — Значит, вы считаете нас ворами?

Дети смущенно уставились в землю. Наконец Паоло испытующе посмотрел в лицо Беппо:

— Мои родители никогда не врут, — сказал он тихо и еще тише спросил: — Разве вы не воры?

Тут старый Подметальщик-Улиц поднялся во весь свой не слишком внушительный рост, поднял вверх три пальца и произнес:

— Еще никогда-никогда в жизни я не украл у господа бога или у ближнего своего и самой малой частицы времени. Клянусь богом!

— Я тоже! — добавила Момо.

— И я тоже! — серьезно сказал Джиги.

Дети молчали под сильным впечатлением сказанного. Никто из них не сомневался в правдивости слов трех друзей.

— А вообще сейчас я вам вот что скажу, — продолжал Джиги. — Раньше многие люди с удовольствием приходили к Момо, чтобы она их выслушала. При этом они находили здесь самих себя, если вы понимаете, что я хочу этим сказать. Но теперь они об этом больше не думают. Раньше они и меня приходили слушать. И тогда они забывали себя. И этого они теперь тоже не хотят. У нас нет больше на это времени, говорят они. И для вас у них тоже не стало времени. Ну-ка? Подумайте? На что именно у них не хватает теперь времени?!

Он прищурил глаза, потом продолжал:

— Недавно я встретил в городе одного старого знакомого, парикмахера Фузи. Я его давно не видал, я не узнал его: как он изменился. Стал каким-то нервным, брюзгливым, неприветливым. Раньше он был хорошим парнем, здорово пел, и послушать его было интересно, обо всем имел свое мнение. А теперь у него вдруг времени не стало. Сам на себя человек не похож. Это уже не Фузи, а только его тень. Был бы он один такой, я бы просто подумал, что он спятил. Но куда ни посмотришь, всюду видишь таких же. Их становится все больше. Теперь и наши старые друзья стали такими же. И я спрашиваю себя: может, сумасшествие тоже заразная болезнь?

Старый Беппо кивнул.

— Я уверен, — сказал он. — Это своего рода зараза.

Момо была ошеломлена.

— Но тогда, — сказала она, — тогда мы должны нашим друзьям помочь!

Еще долго в тот вечер обсуждали они, чем тут помочь. Но о Серых господах и их неутомимой деятельности они, конечно, ничего не подозревали.

В последующие дни Момо отправилась на поиски своих старых друзей, чтобы узнать, почему они к ней больше не приходят.

Сперва она пошла к Никола, каменщику. Она хорошо знала дом, где тот занимал под крышей маленькую комнатку. Но его не было дома. Другие жильцы только знали, что теперь он работает в другом конце города, на новостройках, и зарабатывает кучу денег. Домой приходит редко, а если приходит, то очень поздно. Он теперь часто бывает нетрезвым, с ним вообще стало трудно говорить.

Момо решила его дождаться. Взяла да села на лесенке перед его дверью. Постепенно стемнело. Момо заснула.

Была уже глубокая ночь, когда ее разбудили грохочущие шаги и хриплое пение. Это был Никола, который поднимался, качаясь, по лестнице. Увидев девочку, он озадаченно остановился.

— Хе, Момо! — пробормотал он, видимо смущенный, что она застала его в таком состоянии. — Жива еще! Ты кого здесь ищешь?

— Тебя, — робко сказала Момо.

— Молодчина ты, как я погляжу! — улыбнулся Никола, покачав головой. — Приходишь тут в ночь-заполночь, чтобы посмотреть на своего старого друга! Да я бы сам давно тебя проведал, только у меня совсем нет времени на такие… частные дела…

Он выразительно взмахнул рукой и тяжело опустился возле Момо на ступеньку.

— Ты что думаешь, девочка? Здесь теперь все не как раньше! Времена меняются. Там, где я сейчас работаю, совсем другие темпы. Дьявольский ритм! Каждый день мы накидываем целый этаж… один за другим. Да, все