из зубцов скалистой стены используемой сейчас братской «могилы» висел зацепившийся саван. Вместе с содержимым. Из прорванной дыры торчала покрытая белоснежным инеем босая нога. Отчетливо видны очертания скорбно склонившейся головы. Проклятье. Даже скинуть нормально не смогли. И висит теперь мертвый человек над бездной… Нехорошо так.

Нет. Ну уж нет!

Я не знаю когда придет мой черед умирать. Но лежать на этом кладбище не хочу. Уж пусть лучше меня съедят здешние медведи, а остатки подъедят снежные черви. Все лучше будет, чем сломанной куклой висеть на стене…

Возвращаясь к выходу, переложил фонарь из одной руки в другую. Луч света дернулся. И на краю одной из засыпанных трещин я заметил какой-то бугор. Кучка льда и мелкого камня. По цвету она не отличалась, но была в ней какая-то странность. Через мгновение я понял, что привлекло мое внимание — рыхлость этой кучки. Тут захоронение древнее. Там вповалку лежат старые поколения Бункера. И накрывший их слой льда и снега давным-давно спрессовался до каменной плотности. Тут не могло быть никакой рыхлости. Но в этом месте она имелась.

Опустившись на колени, ткнул лезвием ножа. И оно легко погрузилось на всю длину, послышался скрежет ледяного крошева. Оглядевшись, убедился, что никто за мной не наблюдает. И быстро выгреб битый лед. Образовалась яма. Глубиной сантиметров в шестьдесят. Следом вскрытая промороженная тряпка. А под ней — истерзанное человеческое бедро, лишенное изрядного количества плоти. В стороне пустое место с парой костей — тут должна была находиться вторая нога.

Вот это да…

Слухи подтвердились.

Пару дней назад я случайно разговорился с живущей в Центре старушкой. Полноватая, вечно голодная, с бегающими глазками, она все жаловалась на скудность кормежки. Могли бы мол побольше и погуще наваливать. Жалеют еды! И мимоходом, хихикая, пощелкивая несколькими оставшимися зубами, упомянула, что не все как она довольствуются положенной нормой. Кое-кто добывает мясцо самостоятельно и готовит потихоньку, выдавая его за медвежье. А порой мол даже и угощает тех, кто не задает лишних вопросов. Насторожившись, я задал пару уточняющих вопросов, но старушка уже переключилась на другую тему и лишь отмахивалась — ерунда мол, шутки у нее такие. Но глазки стали бегать еще пуще. Тогда-то я и записал в список вопрос о людоедах.

И вот оно доказательство. Кто-то из жителей Бункера нет-нет наведывается на кладбище и потихоньку рубит здесь промороженное мясцо. В кашу. Для навара. И кладбище для этой таинственной личности представляется скорее вечно полным холодильником с мясными деликатесами, а не местом упокоения и без того настрадавшихся людей.

Это что-то серьезное? Большая проблема?

Подумав, отрицательно покачал головой. Нет. Просто неприятная мелочь. Кто-то из старичков слегка потерял моральные ориентиры. Исправить легко. Но лично я этим заниматься не собираюсь.

Невольно пришло в голову — а если в Бункере полностью кончится мясо и некому будет пойти на охоту? Как долго кладбище будет оставаться неоскверненным? Как скоро сюда придут голодные люди и вскроют могилы, чтобы утолить голод? Может поэтому могилы в таком виде, чтобы их было легко вскрыть в случае нужды?

Бред? Да нет. Это вполне может оказаться реальностью. В земной истории немало случаев, когда вынужденный каннибализм спасал потерпевших крушение и оказавшихся на незаселенных территориях или посреди океана. В здешних страшных условиях, в этом ледяному аду — вполне нормально иметь под боком аварийный запас пищи. На самый крайний случай. Как по мне — вполне разумно. Смогу ли я в случае нужды съесть кусок некогда разумного мяса? Да. Смогу. Это вопрос выживания и этические нормы здесь вторичны.

Охранники у ворот не сменились. Сидели себе спокойненько на высоких стульях и лениво играли в карты. При виде меня отложили игру. Глянули вопросительно. Подойдя ближе, тихонько заговорил:

— Сегодня умер Федор. И мы его похоронили.

— Пусть земля ему будет пухом — вздохнул один из стариков, осеняя себя крестом.

— Это да — кивнул я — Пусть спит покойно. Но дело в другом. Я на кладбище был первый раз, поэтому задержался, осмотрелся. И нашел там пробои льда в старых могилах. Ямы глубокие во льду. А внутри — чьи-то чуток искромсанные человечьи ляжки. Среди нас живет людоед, мужики. Мне не верите — пошлите кого-нибудь, пусть посмотрит на могилки. Яму я только слегка ледком прикрыл.

— Да твою же мать! — в сердцах выругался охранник, ударив ладонью по столу — Вот только этого нам и не хватало! Какая тварь, а? Вот какая тварь? Тьфу! Не кормят что ли? Или пайку отобрали? А может просто башкой двинулся?

— По кексам и рыбе тюремным скучает — добавил второй. И сам не заметил, что в его голосе прозвучала отчетливая тоска. Этот уж точно скучает по сладкой сдобе. Он даже слюну сглотнул невольно.

— Мое дело сказать о проблеме — пожал я плечами — Совет может непрошенный, вы и сами люди опытные. Но на мой взгляд шухера наводить не надо. Если толпа на кладбище прибежит и начнет там массовые раскопки… люди всполошатся. Если есть у вас кто из жителей Холла надежный — пусть проследит тихонько за тем, кто на могилки наведывается. Это наверняка одиночка.

— Мы разберемся — кивнул старший — Возьми.

— Что это?

— Десять талонов.

— Нет — отказался я — Не надо.

— Чего так?

— Я не информатор платный — мягко ответил я — Просто если среди нас людоед — это общая проблема. Вдруг его перемкнет однажды и начнет живых кромсать, а не мертвых. Ни к чему это.

— Ну сам смотри… и не переживай. Найдем мы его и потолкуем.

— Если это мужчина — заметил я — Может и женщина.

— Подозреваешь кого?

— Нет. Просто к слову.

— Тоже верно. Спасибо тебе, Гни… парень.

— Да не за что — махнул я рукой и направился к Холлу.

Все мысли о тихом людоеде вылетели из головы, когда снизу донесся горестный вопль. Слетев по лестнице, закрутил головой. Что произошло? Котел с супом опрокинули?

Вопль повторился. И на этот раз прилетел сверху, из-под потолка. Глянув вверх, я бросился к нарам. Кричали из хижины главного охотника Антипия. Не успел преодолеть и пары этажей, в спешке хватаясь за раскачивающиеся конструкции, в хижине заплакали в голос:

— Да на кого же ты нас покинул, касатик! Добытчик ты наш! Кормилец! Что же теперь будет!

— Ты по человеку плачь, дура! А не по себе убивайся!

— Ой с голоду помрем — не унималась старушка — Ой конец нам пришел…

Пробежав по мостику, пролетел через веранду и оказался в