груза. Наш проводник уже смотрел на нас с уважением — мы держались наравне со взрослыми охотниками.

Так же прошел четвертый день. Кажущаяся бесконечной степь стала более влажной, часто встречались мелкие озера и болота.

Рауг насторожился, принюхиваясь, его ноздри широко раздувались. Я тоже почувствовал неприятный запах горелого мяса и шерсти.

Охотники остановились, с минуту посовещались, и пригнувшись, стали взбираться на склон. Так мы прошли ещё с километр, все выше поднимаясь. И вдруг наши проводники упали, прижавшись к камням. Следую их примеру, и подползаю ближе.

Под нами, метрах в тридцати, виден вход в пещеру. Ярко пылают несколько костров, черные фигуры деловито переворачивают мясо, чтобы не подгорало. Между кострами несколько юрт, обтянутых шкурами. Из пещеры доносятся гортанные крики, но что там происходит, мы не видим. Я тихо шепчу Раугу, чтобы он взял себя в руки — бугры мышц под одеждой вздулись, тело напряжено, как струна, огромные кулаки сжаты так, что пальцы побелели. Послушался, не бросился вниз…

Лежим не шевелясь, продолжая наблюдение за захваченной стоянкой рода Черного Камня. Теперь я понял, почему его так назвали — весь этот склон состоит из очень темного, изрядно выветрившегося и покрытого сеткой трещин, гранита. Одно неверное движение — и камень крошится, выдавая нас с головой.

Дикари внизу закончили готовку, и потащили мясо в пещеру. Я догадывался, что за дичь они ели, и к горлу подступил комок. Сдерживаюсь, только зубы стискиваю покрепче. Все племя захватчиков внутри, на праздничном ужине в честь победы над неандертальцами. Снизу раздаются крики, и высокая черная фигура появляется из под нависающего карниза, таща за собой двух белых женщин. Их длинные волосы намотаны на руки дикаря, они не сопротивляются. Голые тела покрыты темными синяками и кровоподтеками. Негр пинками заталкивает пленниц в одну из юрт, и усаживается у костра. Только один противник, если, конечно в других юртах нет его соплеменников… Пришедшая мне в голову мысль кажется сумасшедшей, но ведь может сработать!

Я тихо рассказываю близнецам свою идею, а те доносят ее до Рауга. Он с сомнением качает головой, но не спорит. Мы так же осторожно отползаем от края карниза. Отходим на несколько десятков метров назад, и сбросив с плеч мешки, привязываем копья за спины. И начинаем подъем. В этом месте горная порода выветрились, и широкие пласты гранита нависают над входом в пещеру. Я внимательно осматриваю трещины, прикидывая шансы на успех. Наконец, я нашел то, что искал — огромный камень, больше тонны весом, едва держался, чтобы не упасть. Осторожно расчищаем склон под ним от мелких обломков, и оперевшись на древки копий, как на рычаги, все вместе нажимаем. Камень слегка отклонился, но все ещё стоит крепко. Рауг тихо рычит сквозь сжатые зубы, его мышцы вот-вот лопнут от напряжения…

И валун не выдержал. Одновременно с треском ломающегося копья, камень качнулся сильнее, застыл на секунду в неустойчивом равновесии, и рухнул вниз, увлекая за собой другие обломки. Раздался грохот, земля задрожала, а мы бросились в сторону, уходя из под камнепада

Без потерь не обошлось, Тору ощутимо прилетело булыжником по спине, а одному из людей Рауга обломок отсушил на время руку, попав в плечо. За нашими спинами гул обвала только нарастал — туча пыли мешала рассмотреть подробности, но мы явно перестарались.

Выждав несколько минут, пока грохот падающих камней стих, мы бросились к тому месту, где был вход в пещеру. Его не было — оползень широким языком накрыл и вход, и часть склона перед ним. Крайние костры были засыпаны мелкими обломками, одна юрта раздавлена крупным валуном.

Серый от страха, ослепший от пыли негр что то кричал, выпучив глаза, но его крик сразу прервался — Рауг метнул копьё, забрав его у Тора. С сорока метров… Сила броска поражала — грудную клетку дикаря пробило навылет, и он завалился на землю, захлебываясь хлынувшей изо рта кровью. Из юрт выскакивали чернокожие старики, старухи — и падали под ударами копий последних охотников погибшего рода. Я молча добивал раненых, близнецы страховали меня с боков и со спины. Крики ярости и боли звучали все реже, пока не наступила тишина, нарушаемая только редким стуком мелкого щебня, падающего с осыпи. Я откинул шкуру на входе, и выставив перед собой копьё, шагнул в полумрак юрты. Опасности не было — в углу прижались друг к другу недавно виденные женщины, ещё двое лежат на полу, их ноги и руки стянуты ремнями. Зову Тура, и, поручив ему развязывать и успокаивать спасённых, иду дальше. Вторая уцелевшая юрта, и ещё трое связанных пленниц, совсем ещё девчонки. Слышу крики, и, вместе с Тором, выскакиваем наружу. Второй гигант, молчаливой тенью всегда следовавший за Раугом, в исступлении молотит кулаками лежащего на земле черного подростка. Тот уже не шевелится, у него расколот череп, а ребра вмяты внутрь… Рядом лежит голая неандертальским девочка, лет десяти. Тоже мертвая… На бедрах потёки крови, руки связаны, голова неестественно повернута, в распахнутых голубых глазах застыл ужас. Рауг набрасывает на нее сорванную со входа в последнюю юрту шкуру. Мы молча стоим, не рискуя остановить впавшего в бешенство охотника. Подошедший ко мне Рауг, тихо говорит что-то Тору, и я слышу перевод:

— Это была его дочь.

Из юрты люди Рауга выводят последнюю оставшуюся в живых женщину. Спасённые обнимают своих братьев и мужей, а я подхожу к осыпи и ложусь на склон, прислушиваясь. Из под земли слышны далекие, приглушённые крики, что то периодически обрушивается, и крики на время умолкают. Значит, внутри остались живые дикари… Впрочем, не думаю, что они смогут выбраться — осыпь рыхлая, не слежавшаяся, и стоит вытащить снизу несколько камней, как верхние тут же обрушатся вниз, снова засыпая выход. Расчистить двадцать метров сплошного каменного завала, без надёжных крепей, без железных инструментов, абсолютно безнадёжная задача

Мы обходим разгромленный лагерь кроманьонцев. Все, что может гореть, стаскивает к костру, Тор снова раздул угасшее пламя. Охотники собирают разрубленные на части останки своих погибших родичей, и сносят их в кучу, рядом Рауг, вместе с так толком и не пришедшим в себя гигантом, роют братскую могилу, разрыхляя копьями и палками каменистую почву. Тур собирает оружие дикарей, складывая возле костра уцелевшие копья и дротики.

Почти стемнело. Женщины сидят у костра, прижавшись друг к другу, им выдали большую часть провизии из наших скудных запасов. Уставшие охотники бросили земляные работы, и без сил лежат на земле, закрыв глаза. Я с близнецами сижу чуть в стороне, положив