– Нет, его класс следующий, – ответила Бет.

– Ясно, – фыркнула девчонка сердито и помчалась дальше.

– Не за что! – крикнула Бет ей вслед и опять взглянула на меня: – Почему бы нам не продолжить этот разговор за пределами класса? Мне кажется, сейчас как раз время пообедать.

– Столовая?

– К черту столовую. Я подумала о чем-то вроде паба.

От потертых столов и скамеек не осталось и следа. Способный вызвать мигрень разноцветный ковер сменили сверкающие половицы. На подоконниках стояли со вкусом подобранные лампы, а в баре можно было заказать различные сорта хороших вин и бурбонов, компанию которым составляло восхитительное меню в стиле гастропаб.

Размечтался.

В реальности «Лис» не изменился ни на йоту с тех пор, когда я был в нем в последний раз двадцать пять лет назад. Тот же старый музыкальный автомат в углу. Сомневаюсь, чтобы в нем хотя бы новые композиции появились. Даже некоторые клиенты выглядели так, словно они не только не изменились, но и даже не пересели с конца прошлого века за другой столик.

– Знаю, – сказала Бет, заметив, как я осматриваю паб. – Я хочу показать тебе только самые лучшие места.

– По правде говоря, я думал о том, что ты, вероятно, до сих пор можешь учуять запах моей блевотины в туалете.

– Как мило. Я совсем забыла, что ты здесь вырос. Ну, не в том смысле, что прямо здесь.

– Ну, я не был бы так категоричен.

– Значит, это было твое любимое заведение?

– Вроде того. По закону я еще не был достаточно взрослым для того, чтобы пить. Но неформально… владелец заведения смотрел на это сквозь пальцы.

Я повернулся к бару, представляя, что увижу за его стойкой все того же разливавшего напитки цыгана. Однако на его месте стояла молодая женщина с огромными серьгами в форме колец и волосами, стянутыми в настолько тугой хвост, что казалось, она непроизвольно строит мне глазки.

– Выпьете?

Я взглянул на Бет.

– Спасибо, просто диетическую колу.

С тоской взглянув на виски, я неохотно произнес:

– Две диетические колы, пожалуйста. Да, и меню.

– Булочки с сыром, булочки с ветчиной, пирог со свининой и жареный картофель.

– Хестон Блюменталь был бы в ужасе.

Она посмотрела на меня, продолжая жевать жвачку.

– Жареный картофель и булочку с сыром, пожалуйста, – сказала Бет.

– То же, что и ей, спасибо.

– Десять шестьдесят.

Какими бы ни были ее манеры, девчонка явно умела считать в уме.

Бет начала рыться в сумочке.

– Нет, не волнуйся, – сказал я. – Я плачу.

Сунув руку в карман, я нахмурился:

– Вот дерьмо! Я забыл кошелек дома.

– Не переживай, – ответила Бет. – Это не такой уж удар по моему бюджету.

Я улыбнулся, чувствуя себя слегка виноватым. Но только слегка.

Расплатившись, мы легко нашли себе место в углу у одного из окон.

– Так ты собиралась рассказать мне о Хёрсте? – сказал я потягивавшей свою диетическую колу Бет.

– Верно. Что ж, по правде говоря, здесь почти не о чем рассказывать. Мальчишка – умный, атлетичный, красивый и склонный к садизму мелкий говнюк. И ему всегда все сходит с рук из-за его папаши.

– Стивена Хёрста?

– Ты его знаешь?

– Мы вместе учились в школе.

– А, ясно.

– Я слышал, он теперь в сельсовете?

– Да. А ты знаешь, что за люди туда попадают?..

– Люди, которые искренне хотят помочь родной деревне?

– А еще – засранцы, которые, оказавшись во власти, начинают считать себя пупами земли и использовать служебное положение.

– Боже, я просто теряюсь в догадках относительно того, какая из этих мотиваций движет Стивеном Хёрстом.

– Да уж, он тот еще фрукт. Но тебе, вероятно, и самому это известно. Слышал о планах по поводу старой угольной шахты?

– Совет хочет разбить на ее месте парк?

– Ага. В общем, одной из причин всей этой волокиты был именно Хёрст.

– Каким образом?

– Ну, официально у них были проблемы с финансированием. Неофициально Хёрст связан с компанией-застройщиком, которая вместо этого хочет возвести там дома.

– Дома? На месте старой шахты? На одобрение такого в совете ушли бы годы. – И тут до меня дошло. – А, понимаю.

– Ага. Так что в том, что касается Хёрста-младшего, яблоко от яблони… А еще папочка входит в школьный совет, поэтому каждый раз, когда Джереми натворит что-нибудь, за что любого другого ребенка исключили бы, в кабинет к Гарри вплывает Хёрст-старший и говорит с ним о чем-то вроде строительства нового спортзала или блока научных классов, в которых мы нуждаемся. Угадай, к чему это приводит? Джереми все сходит с рук.

Я почувствовал, как во мне начинает подниматься знакомое чувство злости. Ничегошеньки не изменилось, подумал я.

К нашему столику подошла Лучшая-Барменша-на-Свете, размахивая столовыми приборами так, словно они были оружием. Она с грохотом уронила их на стол.

– Картошку придется подождать. У нас закончился кетчуп.

– Ладно.

Барменша уставилась на меня и смотрела так долго, что я уже подумал, не обидело ли ее чем-то слово «ладно». Затем она ушла.

Настала очередь Бет взглянуть на меня.

– А ты умеешь заводить друзей и производить на людей впечатление, да?

– Ты о моем природном обаянии?

– Хорош уже над собой насмехаться.

Сделав глоток диетической колы, я спросил:

– В прошлом году Джулия Мортон была классным руководителем Хёрста, не правда ли?

Бет кивнула.

– Но я не стала бы на этом основании делать какие-то выводы.

– Нет?

– Нет. Джулия знала, как справиться с Хёрстом. Джулия никому спуску не давала. Да он и не доставлял ей особых проблем. Она была крепким орешком. Ее не так-то просто было сломать.

И все же что-то ее сломало, подумал я. Она забила собственного сына до смерти. Почему было просто не использовать ружье? Приступ безумия? Или что-то еще?

Словно прочитав мои мысли, Бет добавила:

– Именно поэтому произошедшее не имеет никакого смысла.

– Ты говорила, что у нее была депрессия?

– В том-то и дело, что была. В прошлом.

– Но депрессия просто так не проходит. Она перестала принимать свое лекарство. Возможно, у нее случился рецидив? Или нервы не выдержали?