на чужбине это чувство обостряется настолько, что может перерасти в болезненное состояние, скорее всего, и называющееся ностальгией.

Наступил предрождественский вечер, поляки называют его Вигилия. Накануне, когда я принимала приглашение Кристины на вигилийный ужин, меня обуревали смешанные противоречивые эмоции: жажда общения и одновременно нежелание видеть их деланные физиономии. На уровне подсознания я ощущала их фальшивую доброжелательность по отношению ко мне. Так происходит всегда, когда силою обстоятельств приходится общаться с людьми, которые не за тех себя выдают.

Стол украшало несколько традиционных польских блюд, – можно сказать, что стол ломился от дорогих яств и закусок. Размах – ярко выраженный на бледном фоне вопиющей нищеты. Как мудра восточная пословица, гласящая: «Нельзя скрыть любви и бедности».

Был ещё один приглашённый – высокий молодой человек лет тридцати пяти. Если бы не холодное и несколько туповатое выражение лица, – его можно было бы назвать красивым. Поистине, красивые черты искажаются, отражая холодность, жестокость, затаённую злость и весь негатив, обитающий в душе. Нас познакомили, он поцеловал мою руку и представился: «Вальдемар».

Не могу не заметить об одной характерной черте, отличающей мужчин-поляков от мужчин других национальностей – они целуют женские руки с ошеломляющим актёрским мастерством, благоговейно, словно прикладывая уста к святыне, но через мгновение, с такой же лёгкостью, в буре эмоций могут унизить, или даже оскорбить недавний предмет обожания и преклонения, позволяя себе использование площадной брани, а в особенности, одного слова, звучащего повсюду. Употребление этого слова мною, по причинам его нецензурности, исключается.

За столом я больше молчала и слушала. Анджей и Вальдемар спорили с упоением, возбуждённо и двусмысленно. Пустые разговоры об их общих знакомых неизменно возвращались к душещипательной и сладкой теме – о способах зарабатывания денег. При этом их глаза загорались пламенем азарта игроков в покер, но, делая призрачные ставки и оперируя деньгами из воздуха, они нехотя возвращались из мечты в реальность, с потухшими взглядами и тяжело вздыхая. Иногда, с напыщенным видом, попыхивая сигаретой, напоминала о себе пышногрудая Кристина, усиленно стараясь подчеркнуть свою значимость.

Но меня удивляла одна странная фраза, часто срывающаяся с их уст, по-видимому, скрывающая неимоверно важное условие бизнеса: «Как бы заработать, не ударив палец о палец». В процессе этой долгой беседы мне показалось, что для Анджея его гость – если не авторитет, то личность уважаемая.

И ещё, хотела бы заметить одну немаловажную деталь: у одного и у другого внешний уголок правого глаза был кроплёный. Что это означало, я не имела понятия, но догадку, возникшую вдруг в голове, постаралась сразу отогнать. Я посидела так долго, насколько позволяло приличие, и, извинившись, ссылаясь на позднее время, удалилась к себе.

Шесть дней пролетели быстро. За окнами угасал последний день старого года, наступил вечер, а впереди поджидала фантастическая новогодняя ночь, которая готовилась к торжественному рождению нового молодого года.

Экстравагантная пара пригласила меня к праздничному столу, где уже важно восседал Вальдемар на правах именитого гостя. Это выглядело вполне невинно, поскольку он был другом или знакомым Анджея, хотя нужно было отметить, что он зачастил к ним.

Вальдемар открыто давал мне понять, что я ему нравлюсь: он говорил мне комплименты, а его ледяной взгляд таял, останавливаясь на моем лице.

Наступил январь. Сначала необычная пара хотела склонить меня к разным интересам и компаньонству, но больше отводя мне роль инвестора или спонсора. Постепенно, войдя в кураж и, сделавшись ещё нахальнее, они стали пробовать разные способы давления на меня. Кристина вдруг предложила мне оформить фиктивный брак с Анджеем за определённую плату.

– Как я могу выйти замуж за женатого человека? Ведь онтвой муж! – удивилась я.

– Вовсе нет, мы живём в вольной связи гражданским бра-ком, – выдохнула она вместе с дымом. Приклеенная к полным негроидным губам сигарета едва не вывалилась, но она ловко подхватила её своими коричневыми пальцами и, водрузив на прежнее место, продолжала, выдавливая хриплые звуки. – И для тебя будет хорошо, ты сможешь получить польское гражданство! Идите завтра в «Ужонд Стану Цивильного» //ЗАГС//! Через месяц возьмёте «шлюб», конечно, собрав сначала нужные документы, – заявила она.

Чувствовалось, что этот план уже был проработан ими в деталях.

Я мечтала, чтобы нашлась зацепка, которая послужит веским предлогом деликатно отказаться от опасной официальной связи с человеком криминально-дерзким. Об этом качестве свидетельствовал его кроплёный глаз и металлический огонь во взгляде, а ещё – его образ жизни ленивого кровожадного кота, притворяющегося спящим, а между тем всегда готового к прыжку, который может оказаться смертельным, для зазевавшейся серой мышки, убаюканной его притворным равнодушием.

В ЗАГСе он представил меня своей невестой, и мы получили перечень необходимых документов для заключения брака со мной как иностранкой. Помимо справки из русского посольства, мне необходимо было иметь свидетельство о рождении – последнее и послужило предлогом, который я с радостью использовала: моя метрика осталась на родине.

Не скрою, мне крайне чрезвычайно хотелось иметь польский паспорт, дающий свободно и безвизово путешествовать почти по всему миру, тогда как мой серпастый и молоткастый паспорт великой державы был так жалок и никудышен. А мы, обладатели этой беспомощной паспортины, подвергались унижению нашего достоинства, так как весь мир считал нас выродками и людьми второго сорта, а наша мощная держава, возглавляемая горсткой отъявленных проходимцев в течение семидесяти лет, обеспечила нам это положение в мире.

Сейчас, когда я пишу эти строки, я имею два иностранных гражданства – польское и шведское. И это ли не парадокс? Тогда, обладая так мало ценимым в мире паспортом гражданина великого царства, мне страстно хотелось ехать в Америку, но это было невыполнимо. Теперь же шведский паспорт даёт возможность безвизового въезда во все страны на нашей планете, включая и США, – но мне определённо расхотелось, даже в качестве туриста, посетить эту страну!

Криминальную пару поглощали исключительно помыслы, как раскошелить меня в свою пользу. После неудавшейся попытки выдать меня с корыстью за Анджея, они взлелеяли новый замысел, и о плачевном для меня его финале я могла только догадываться. С елейно-тошнотворными улыбками они усиленно предлагали мне весёлую прогулку за город на развалюшной машине их знакомого, якобы в швейную мастерскую Анджея, закрытую им в результате банкротства и, поскольку я конструктор-дизайнер женской одежды, показать мне помещение и оборудование, в существование которых вообще трудно было поверить.

У меня уже сложилось об Анджее определённое впечатление, Кристина же была его преданной подругой и сообщницей. Дешёвая приманка не сработала. Ехать я, естественно, отказалась и не только потому, что чувствовала опасность всеми фибрами души