особого отдела 45-й дивизии Григорий Старый (Борисов), десятки других хорошо проверенных партией людей. И Григорий Иванович оправдал их доверие.

Победы Котовского были блестящими, а порой, с точки зрения традиционной военной науки, столь неожиданными, что они ставили в тупик даже маститых стратегов.

Крупнейший военный теоретик профессор А. А. Свечин на занятии в Академии имени Фрунзе, когда один из бывших котовцев рассказал о походе кавбригады от Днепра до Одессы и Тирасполя, сделал такое заявление:

— Я знал генералов Самсонова, Стесселя, Шевченко — все они были моими учениками. Это опытные боевые генералы, знающие военное искусство и лишенные трусости. И вот эти люди сдают Котовскому, в бригаде которого — лишь семьсот сабель, шесть тысяч пленными, четырнадцать бронепоездов, много артиллерии и пулеметов. Перед Котовским был противник, обладавший двадцатикратным численным превосходством. Непостижимо, как можно было добиться такого успеха при таком соотношении сил[27].

Такова природа таланта: он поднимается над общеизвестным, и то, что для всех долгое время является пределом, потолком, для него — лишь ступенька для движения вперед.

Побеждать Котовскому помогал, конечно, не один «дар божий». Талант приумножался его идейной убежденностью — преданностью революции, народу, ненавистью к старому миру.

Был в 1920 году такой как будто малозначительный эпизод. В марте кавалерийская бригада, только что победоносно завершившая Одесскую операцию, расквартировалась в Ананьевском уезде. Недолго длился отдых красных конников, скоро последовал приказ выступить в район Жмеринки, где снова появились банды Тютюнника. Но в это время в самом Ананьевском уезде действовало немало банд, и уход бригады, конечно, в значительной степени развязывал им руки. Комбриг Котовский пишет в Реввоенсовет 14-й армии: «…три красноармейца убиты и брошены на съедение собакам, двое избиты до полусмерти. Я бессилен что-либо предпринять в силу приказа о погрузке и движении на Жмеринку… Колоссальная работа кулаков и рассеявшихся в уезде белых грозит в самом недалеком будущем создать из Ананьевского уезда очаг крестьянских восстаний и новый внутренний фронт… Оставление уезда, кишащего бандитами и настроенного враждебно против Советской власти, без всякой регулярной воинской части, что дает возможность разрушения последствий побед Красной Армии, считаю преступлением перед революцией и издевательством над теми жертвами, которые принесены… Ходатайствую о немедленной присылке сюда других воинских частей. Считаю своим долгом перед революцией самым категорическим образом подчеркнуть и указать вышеизложенные факты»[28].

Идейный ориентир, как видим, помогал Котовскому принимать правильные решения не только на полях сражений; он не позволял сбиться с правильного пути в сложной политической обстановке, не позволял оставаться в стороне от острых событий.

Так формировался и рос герой гражданской войны Григорий Котовский, сын механика из Ганчешты. На его боевом пути встречались видные военачальники, знакомство с которыми, а в некоторых случаях и большая дружба с ними, несомненно, значили многое. Военные дороги сводили Котовского с легендарными командирами Первой конной армии С. М. Буденным и К. Е. Ворошиловым. Дружба связывала комбрига с выдающимся полководцем гражданской войны М. В. Фрунзе. Непосредственными командирами Котовского были такие замечательные военачальники, как М. Н. Тухачевский. А. И. Егоров, И. П. Уборевич.

Большую часть своего боевого пути Котовский прошел в составе 45-й стрелковой дивизии, которой командовал И. Э. Якир. Впервые они встретились в Кишиневе вскоре после октябрьских событий 1917 года. Вместе боролись за установление Советской власти в Молдавии. Большевик с 1917 года, Якир в декабре этого года был избран членом Кишиневского Совета. Котовский помогал ему формировать красногвардейские отряды для отпора румынским оккупантам.

Близок Котовскому был и начальник штаба 45-й дивизии Илья Иванович Гарькавый.

Крупные военачальники высоко ценили талант Григория Ивановича. Маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский отмечал: «Выдающийся кавалерист. Строгий, решительный, смелый, сообразительный. Словом, имеет все качества блестящего кавалерийского начальника». И. Э. Якир отмечал: «Большой природный ум, огромная любовь к военному делу, обладает железной волей. Лично невероятно храбр…» А вот что писал Климент Ефремович Ворошилов: «В годы гражданской войны, в непрерывных боях с врагами рабочих и крестьян, бригада Котовского покрыла себя подлинной славой беззаветного героизма, отваги, железной большевистской организованности и дисциплины. Острые сабли и меткие пули котовцев без промаха разили врагов пролетарской революции»[29].

Талант Котовского смог ярко раскрыться еще и благодаря тому, что его приказы выполняли замечательные люди — воспитанные им, влюбленные в своего командира, бесстрашные, лихие котовцы. Под стать своему командиру были Илларион Няга, Иван Колесников, Иван Макаренко. Один из участников Хотинского восстания И. Няга пришел в стрелковую бригаду Котовского в начале июля 1919 года, вместе с первым Бессарабским кавполком, которым он к этому времени командовал. Самые трудные задачи конники Няги выполняли с блеском.

Под Новой Греблей, увлекшись атакой, дивизион форсировал Здвиж и вскоре оказался в глубоком тылу деникинцев. Навстречу им шла кавалерийская часть генерала Шкуро — зто был свежий резерв противника. Красные конники, несмотря на явное превосходство врага в силах и вооружении (у деникинцев были даже тяжелые орудия), смело ринулись в бой и вышли из него победителями. Дивизион в этом бою взял много пленных, захватил пушки, 10 тысяч снарядов, 24 повозки с обмундированием, 2 тысячи винтовок, 17 пулеметов, 16 ящиков ручных гранат, много лошадей.

Командирской смелости, выдержке, находчивости в бою учились рядовые конники полка. Однажды у местечка Жванчик произошел такой случай. Л. Воронянский и К. Шинкаренко, посланные в разведку, при въезде в одну маленькую деревеньку были окружены бандитами (накануне в деревне произошел кулацкий мятеж).

— Куда путь держите? — спрашивают их мятежники.

Находчивые котовцы не растерялись. Шинкаренко вытащил из-за пазухи взятый у убитого казачьего офицера документ, удостоверяющий личность, и, протянув его бандиту, сказал:

— Посланы Петлюрой специально для связи с вами. Оставляю вам своего товарища, а сам через несколько минут буду здесь с казаками.

Шинкаренко отпустили, и он галопом помчался в штаб Няги. Операцию возглавил сам командир полка. Появившись во взбунтовавшейся деревне во главе дивизиона, он, выдавая себя за петлюровского офицера, приказал восставшим присоединиться к его отряду. В пути Няга подал условный знак, и котовцы вмиг обезоружили всю банду.

Илларион Няга умер от ран в марте 1921 года.

Командиром одного из стрелковых полков бригады Котовского был Иван Наумович Колесников. О его преданности делу революции можно судить по такому красноречивому эпизоду. Летом 1919 года по югу страны, задыхавшейся в тисках интервенции и контрреволюции, прокатилась волна кулацких восстаний. Восстало и родное село Колесникова — Плоское. Котовский послал на усмирение кулаков 400-й полк Колесникова. Тот окружил село, потребовал сложить оружие. Но повстанцы, узнав, кто командует полком, засели в его доме, а семью командира заперли под замок. Но это не спасло мятежников: Колесников приказал открыть по штабу восставших артиллерийский огонь…

Глубокие чувства воинского братства питал Григорий Иванович к