полностью погасить перегрузки, и в течение почти пятнадцати минут здесь будет сорок g. Это смертельно при любых раскладах, господин командующий.

— Профессор Линг, — развернулся я к джангру, занимавшему место за пультом систем связи, — мне нужен от вас тот же фокус, который вы уже однажды проделали в Солнечной системе. Перепрограммируйте гравикомпенсатор. Максимально защитите помещение командного поста и кают-компанию. Во всех остальных отсеках допустимо двести пятьдесят g. У вас двадцать пять минут. Справитесь?

— Приступаю, — кивнул джангр, разворачивая перед собой виртуальную клавиатуру.

— Господин командующий, — обратился ко мне начальник инженерной службы крейсера, — компенсатор не рассчитан на работу в таком режиме. С учетом предельных нагрузок вероятность отказа…

— У нас нет выбора, — остановил я офицера, — Каковы наши шансы в прямом столкновении с эскадрой противника?

— Вычислитель дает нам четыре процента на успешный прорыв, — без задержки доложил старший аналитик, похоже, давно уже сделавший необходимый расчет.

— Мне не нравится такая рулетка, господа офицеры. Будем выходить на цель с обратной стороны планеты. Что в этом случае может успеть сделать Рой?

— Часть корветов, возможно, успеет сбросить скорость и вернуться к верфи, — доложил навигатор, — Эсминцы однозначно проскочат дальше и начнут вслед за нами огибать планету, но скорость у них будет намного ниже нашей, и если мы не станем ввязываться в затяжной бой с корветами противника, то они не смогут нас догнать.

— Я готов к запуску программы, — доложил профессор Линг, — Там почти ничего не пришлось менять. Весь необходимый функционал у меня уже был заложен в предыдущую версию. Теперь нужно только ваше подтверждение — без него вычислитель крейсера не примет новую управляющую программу.

На моем мониторе мигнула оранжевым пиктограмма запроса разрешения на обновление программного обеспечения, и я, ни секунды не колеблясь, выбрал подтверждающий символ.

— Экипажу, находящемуся вне помещения командного поста, срочно, перевести оборудование в режим удаленного управления, убедиться в отсутствии в отсеках незакрепленных предметов, надеть аварийные скафандры, покинуть боевые посты и собраться в кают-компании.

— Четыре минуты до рубежа открытия огня ракетами дальнего радиуса.

— Цель — эсминцы противника. Сосредоточить залп на вымпелах с первого по третий. Ждать команды.

— Принято.

— Обновление программы управления гравикомпенсатором завершено.

— Экипажу приготовиться к возможным повышенным перегрузкам.

— Рубеж открытия огня!

— Залп! Пилотам начать маневр уклонения по расчетному вектору!

— Фиксирую пуск ракет с эсминцев противника! Тридцать две цели. Три минуты до контакта.

«Красноярск» уходил за шар четвертой планеты, до предела напрягая маршевые и маневровые двигатели, но перепрограммированный гравикомпенсатор пока легко справлялся со своей задачей. В опустевших отсеках крейсера перегрузка уже переваливала за сотню g, но для боевого корабля это не являлось чем-то критичным. Вот только на финальном участке траектории к работе двигателей крейсера должна была присоединиться чудовищная гравитация газового гиганта, почти в девять раз превосходившего по массе Юпитер, и тогда-то нас и ждали весьма неприятные минуты.

Залп противника не представлял для нас большой опасности. Эсминцы Роя произвели пуск практически на пределе дальности своего оружия, и после того, как «Красноярск» сменил курс, ракетам противника пришлось догонять мой флагман, расходуя топливо, запас которого у них и так практически отсутствовал. Это означало, что на финальном участке траектории им придется отказаться от хаотических противозенитных маневров, что сильно облегчит работу нашим системам ближней обороны.

— Корветы противника начали торможение! Эсминцы продолжают преследование.

— Наши ракеты в зоне ближней обороны противника. Интенсивность зенитного противодействия стандартная для эсминцев Роя. Наблюдаю попадания! Силовой щит цели номер два погас. Цель номер два уничтожена! Цель номер три уничтожена! Три из шести ракет, атаковавших цель номер один, сбиты. Цель повреждена. Установить характер повреждений невозможно из-за работы генератора маскировочного поля.

— Более чем… — удовлетворенно кивнул я командиру БЧ-2. — Артиллеристам благодарность за хорошую работу.

— Входим в зону гравитационного маневра, — с напряжением в голосе доложил первый пилот.

Я его хорошо понимал. Мы-то все, случись что, могли тут валяться под прессом перегрузок неподвижными тушками, а ему крейсер вести, и следить, чтобы работающие с запредельной нагрузкой системы не дали сбой и не свалили «Красноярск» в ласковые объятья атмосферы газового гиганта.

Тяжесть наваливалась постепенно, и если все, кто находился в помещении командного поста, лежали в специальных креслах, отчасти помогавших переносить повышенную перегрузку, то для остальных членов команды, собравшихся в кают-компании, аварийные скафандры были единственным средством защиты. Да, они тоже слегка смягчали воздействие повышенной силы тяжести на организм, но все же людям там сейчас приходилось куда хуже, чем нам, и помочь им я ничем не мог.

— Восемь g, командир, — с трудом произнес начальник инженерной службы. В остальных отсеках уже сто семьдесят. Если что-то сорвется с креплений…

— Продолжать выполнение маневра, — с трудом просипел я, отвлекая себя придумыванием страшных кар для не в меру болтливого офицера.

Глаза застилала красная пелена, и я уже почти не различал цифр и пиктограмм на забрале шлема. А перегрузка все нарастала. Тревожный зуммер встроенной в скафандр системы оповещения предупредил меня о том, что она превысила десять g. Каждый кубический сантиметр моего организма налился такой тяжестью, как будто состоял из стали. Да, пожалуй, сейчас мое тело весило даже больше, чем если бы оно состояло из чистого железа, при нормальной силе тяжести, естественно. Эта пытка казалась вечной, но сознания я, кажется, все-таки не потерял. В какой-то момент корабль потряс тяжелый удар, завизжали сигналы аварийного оповещения, но довольно быстро все стихло. Не знаю, как там себя чувствовал пилот — их все-таки специально тренируют для подобных случаев — но управлять кораблем при таких условиях я бы точно не смог. Так или иначе, но в какой-то момент я понял, что перегрузка слабеет, и минут через десять даже смог пошевелиться и разжать губы.

— Экипаж! — прохрипел я, проглотив скопившуюся во рту кровь — я даже не заметил, что прикусил язык, хорошо хоть не слишком сильно.

— Здесь первый пилот, — пришел через пару секунд такой же хриплый ответ по внутренней связи, — Гравитационный маневр завершен. Семь минут до выхода на цель.

— Инженерная служба, доложить о повреждениях.

— Разгерметизация в ангаре десантной группы. Абордажный робот сорвался с креплений и пробил борт. При двух сотнях g он вынес броневой лист, как кусок картона, тем более что на удары изнутри броня не больно-то и рассчитана. Отсек герметизирован, корабль полностью боеспособен.

— Медотсек, проверить состояние членов экипажа. Всем, кто в сознании и не ранен занять боевые посты. Подготовиться к удару по наземной цели!

— Цель захвачена! Минута до пуска ракет «космос-поверхность»!

— Пуск по готовности!

— Фиксирую облучение крейсера сканерами противника!

Примерно треть корветов Роя успела затормозить и развернуться, пока