Потом испаряется, потому что ни слизи, ни чего-нибудь другого подозрительного вокруг не было. Лифт послушно щелкнул и распахнул двери. Внутри него было пусто.

Входить в кабину Стриженов не стал. Вдруг опять сломается, кто его тогда будет спасать? Он побежал обратно к двери с тайной надеждой, что Митрофанов вернулся и привел с собой Лавренко.

Не вернулся. Не привел.

На стук и звонки не открывали. Жека уже приготовился, что на шум, который он поднял, сбегутся все соседи. Но и тут никто не отозвался. Дом словно вымер.

Жеке стало совсем не по себе. Он даже по уху себе постучал, решив, что, может быть, на него напала временная глухота. Но нет, звуки до него долетали. Где-то далеко проезжали машины, орала сигнализация, каркали вороны. Но все это было там. А здесь стояла мертвая тишина.

Мертвая!

– Сидорова! – что есть мочи заорал Стриженов. Эхо десятикратно отразило его крик и вернуло обратно.

Плюнув на все условности, прямо в тапочках, Жека побежал на улицу. Окно было высоковато, но он подпрыгнул и, потеряв один тапочек, с грохотом вскарабкался на подоконник.

Каринка спала, теперь уже всю голову спрятав под плед.

Мысленно позавидовав такому крепкому сну, Жека побежал в прихожую.

Здесь его ждало новое потрясение. Дверь изнутри не открывалась. Нужен был ключ.

Стриженов только-только успел продышаться и успокоиться, как вдруг за дверью раздался страшный грохот. Бросив бесполезные поиски ключей и натянув свои ботинки, Жека прибежал к Каринке.

– Вставай! Надо уходить.

Сидорова никак не хотела просыпаться, но Стриженов столкнул ее с кровати и подтащил к окну.

Каринка сидела на подоконнике и непонимающе хлопала ресницами.

– Прыгай, я тебе потом все объясню, – кричал Жека, подталкивая сонную Сидорову в спину. – Быстрее, а то не успеем!

Каринка послушно кивнула и, все еще глядя на взъерошенного Стриженова, соскользнула с подоконника вниз.

За окном послышался жуткий треск, потом короткий Каринкин крик.

И наступила тишина.

Колени у Жеки предательски дрогнули. Он присел на корточки, боясь подойти к окну. С улицы не раздавалось ни звука, если не считать обычного шума большого города. Но тут из-за окна донеслось:

– Что за черт!

Жека на трясущихся ногах подошел к окну.

Каринка сидела, заваленная досками от ящиков. Короткие неструганые планочки, торчащие во все стороны гвозди. Ноги Сидоровой были исцарапаны, из ранок текла кровь. Откуда взялось все это добро, Стриженов не понял. Еще пять минут назад, когда он карабкался в окно, их не было.

Первой мыслью Жеки было: «Скорую!» Но Каринка была в сознании, значит, ничего жизненно важного задето не было.

– Блин! – Сидорова попыталась подняться. Доски под ее тяжестью захрустели, и она свалилась обратно.

Стриженов перемахнул через подоконник, счастливо миновав капкан из досок, и протянул однокласснице руки.

– Мог бы предупредить, что здесь засада. – Кривясь от боли, Каринка выбралась на безопасное место и повалилась на землю. Она была босиком, ступни пострадали очень сильно, так что ходить она могла с трудом.

– Не было этого! Честное слово! – с жаром начал оправдываться Жека. – Я в окно влезал, не мог не заметить. Ровная была земля, без всяких там досок.

– Ты что угодно мог не заметить, – со стоном произнесла Сидорова и полезла в карман за платком: некоторые царапины были глубокие и болезненно пульсировали.

От вида исцарапанных Каринкиных ног Стриженову стало совсем плохо. Он перестал соображать и только сидел на земле, тупо глядя перед собой. Вокруг него происходили страшные вещи: исчезали друзья, лилась кровь. И это уже была не детская шалость, невинная игра в разведчиков. Это была страшная действительность, скрыться от которой невозможно. Как хотелось сейчас же отправиться домой и спрятать голову под подушку. Да и что скажет мама, когда узнает, что ее единственный сын вот уже какой день ловит преступника, который, в свою очередь, не прочь разделаться с теми, кто на него охотится…

– Ну, и чего вы здесь сидите? – раздалось рядом.

Вздрогнули ребята одновременно. Только Каринка при этом подняла глаза, а Жека втянул голову в плечи и зажмурился.

Но это был всего-навсего Костомаровский. Рядом с ним стоял… Емцов. Выглядел он плоховато: бледный, ворот рубашки оторван, на куртке не хватает пары пуговиц.

– Ничего себе! – присвистнул Владик. – Да у вас весело! Тебе бы это… – склонился он над Каринкой. – Помыться надо.

Сидорова безуспешно пыталась утереть кровь – ей сейчас было не до советов.

Потом Костомаровский вгляделся в разукрашенное лицо отличника, и улыбка у него расплылась от уха до уха.

– Э, я смотрю, вам здесь вообще скучать не давали.

В ответ Стриженов вскочил, метнулся туда-сюда между одноклассниками и бросился бежать. За углом дома шарахнула входная дверь. Для Жеки путь к спасительной подушке был близок.

Каринка тоже с удовольствием сбежала бы из этого проклятого места, где на голову падают кирпичи, бьют дверью в лоб и исчезают люди, но встать она не могла, поэтому оставалось только заплакать. Что она и сделала.

– Он нас убьет! – истерично всхлипывала она. – Совсем убьет. Это какой-то сумасшедший!

– Да ладно тебе, – неуклюже утешал отличницу двоечник. – Все путем. Я, вон, Митьку привел.

Емцов на этих словах дернул головой и сильнее засунул руки в карманы, словно пытался сам себя удержать на одном месте и не дать сбежать.

– С Митькой ништяк! – убежденно зашептал Владик, присаживаясь на корточки рядом с рыдающей Сидоровой. – Стриж говорил, пятьдесят на пятьдесят, либо получится, либо нет. С Емцовым мы нашего психа точно вычислим. Он придет его убивать, а мы тут как тут. Возьмем тепленьким!

Каринка обреченно покачала головой.

– Бесполезно, – трагическим голосом произнесла она. – Можно уже ничего не делать. Все равно мы не сможем написать контрольную. Вместо того чтобы готовиться, все классы гоняются за таинственным злоумышленником. Представляю, что будет в пятницу: вместо уроков все начнут друг друга бить.

– Ну, бить – это не проблема, – заверил Владик и для наглядности сложил здоровенный кулак.

Аргумент этот отличницу не впечатлил, и она снова залилась слезами. Костомаровский почесал затылок, оглянулся на неподвижного Емцова и развел руками – мол, что я еще могу сделать, все доводы закончились.

– Перекись нужна, – хрипло отозвался Митька. – А лучше – к врачу.