Ничего не видящий Васильев продолжал хрустеть снегом, упорно продвигаясь к тропинке. До нее оставалось совсем немного, когда из ближайшего сугроба прямо на Андрюху выскочил всадник.

– Берегись! – запоздало крикнул Рыжик.

Его крик перекрыло шипение.

– Жертва! – пророкотал выскочивший всадник, рукой показывая на Васильева.

От неожиданности Андрюха качнулся, лыжная палка полетела в сторону лошади. Та шарахнулась, увязая в сугробе, споткнулась и начала заваливаться на бок. Всадник делал отчаянные попытки удержать ее на ногах.

Антон почувствовал, как отяжелел правый карман его куртки. Он быстро сунул туда руку.

Счастливая подкова! Неужели она может помочь?

Между тем Васильев, усиленно работая руками и ногами, пытался выбраться на тропинку.

– Назад! – Верещагин положил подкову обратно в карман и побежал за ним. – Не выходи на тропинку! Стой!

Казалось, одноклассник не слышит его, штурмуя последний перед тропинкой сугроб.

Человек с лошадью все еще возились в снегу. Зато первый всадник легко перескакивал через низенькие кустики, не спеша следуя за пыхтящим мальчиком.

Васильев еще и сам не понял, чем его так напугали эти всадники. Тем, что они были такими похожими на описание Антона – черные кони, черные накидки, черные капюшоны, – или тем, что вблизи они оказались такими огромными. Ростом с верблюда. И кого это они назвали «жертвой»?

– Человек! – ахнул лес.

Андрюха оглянулся. На него во весь опор мчался третий всадник. Васильев попытался отойти в сторону, уступая ему дорогу, запутался в лыжах, покачнулся и упал. В этот момент всадник уже поднял лошадь, чтобы опустить ее на свою жертву. Копыта взрыли снег рядом с торчащим из сугроба задом Андрюхи.

Конь протяжно заржал, пронося всадника дальше по дорожке. Перемахнув через высокий снег, на тропинку выскочил еще один всадник. И тут же за ним, прихватив с собой чуть ли не весь сугроб, на дорожку вывалился Антон.

– Уходи! – крикнул он приятелю, размахивая руками. – Беги к просеке! Дальше они не пойдут!

– Люди! – вздохнул лес.

У Васильева никак не получалось встать, он барахтался на скользкой лыжне, ноги его разъезжались, палки он успел потерять. Пока первые два всадника разворачивались, третий всадник выбрался на тропинку и легкой рысцой пошел на Андрюху. Не в силах встать, тот начал ползти.

– Стой, гад! – завопил Рыжик, поворачиваясь к наезднику и выхватывая из кармана подкову. – Отстань от него, а то как долбану тебя сейчас! Звезды с неба посыплются!

Не останавливаясь, всадник повернул в его сторону голову, повел рукой. Сзади раздался топот.

Значит, подкова не помогает.

Антон сжал ее в ладони.

– Чтоб ты провалился! – выкрикнул он, бросаясь вперед. Он этого так искренне сейчас захотел, что даже голова заболела от подкатившей к горлу ярости.

Всадника как будто что-то толкнуло в спину. Он вздрогнул, изогнулся, капюшон сполз на плечи, открывая светлые волосы, четко очерченные скулы, острый нос, прищуренные злые глаза.

Антон, осененный страшной догадкой, открыл рот, но ничего сделать не успел.

Девочка, очень похожая на Машу из конюшни, опрокинулась назад, дернув на себя повод. Конь взметнулся на дыбы, мгновение постоял ровной свечкой. Но всадница все больше и больше откидывалась назад, утягивая за собой коня. Оба они кувыркнулись на спину. Взлетел снег, скрывая упавших.

И все исчезло. Тропинка оказалась пуста. Ни всадницы… Ни Васильева!

Антон заторопился. Он выкатился за поворот, и у него камень свалился с души. Кувыркаясь и поскальзываясь, Андрюха ковылял по лыжне. Вдвоем они выбежали на просеку.

Сзади снова раздался топот.

– В лес! Здесь граница!

На полной скорости они врезались в елку, на них посыпался сверху снег. Васильев отполз подальше, засунул в рот варежку и стал с шумом высасывать из нее воду.

– Во, черти! – наконец проговорил он. – Я думал, не дойду, задохнусь!

– Значит, убедился? Все? Тебе хватило? – Антон лицом упал в снег, пытаясь остудить полыхающие жаром щеки.

– Хватило! – Лицо Васильева расплылось в довольной улыбке. – Надо же как они…

– Дурак! – не выдержал Антон. – А если бы мы не убежали? Экспериментатор ненормальный! Если захочешь еще что-нибудь выяснить, то делай это уже без меня!

Антон отполз в сторону, выглянул из кустов, посмотреть, что делается на просеке.

Оба всадника стояли на дороге, конь одного из них копытом копал снег. Из леса вышел Заток, грустно мотнул головой, принюхался и… пошел дальше. Он грустно проплелся мимо ребят, взял вялыми губами еловую ветку у них над головой, пожевал, выплюнул и побрел через сугробы.

Антон, не веря своим глазам, смотрел на удаляющуюся фигуру коня.

Он перешел границу!

Рыжик толкнул разомлевшего Васильева в бок.

Всадники еще мгновение потоптались на просеке, конь одного из них последний раз взрыл копытом снег, и они оба одновременно шагнули в ближайший сугроб.

– Дорога! Жертва! – пророкотал наездник, приподнимаясь на стременах. Он оглядел ближайшие кусты и деревья. – Вам не уйти!

Васильев выплюнул варежку изо рта, приподнялся на локте.

– Куда это они? Ты же сказал, что дальше они не пойдут!

– Значит, пойдут! Бежим! – Антон вскочил, дергая за собой все еще лежащего Андрюху.

– Вот они!

От этого крика лес взорвался. Теперь, казалось, все действовало против ребят. Кочки не давали им проехать, лыжи тонули в сугробах, ветки загораживали дорогу, кусты цеплялись за куртки и штаны. Всадникам здесь тоже приходилось туго. Они уже передвигались не так легко, как раньше – кони глубоко проваливались в снег, с трудом ступая вперед. И следы их уже не исчезали.

Это Антону почему-то запомнилось особо. Кувыркнувшись на очередной кочке, Рыжик почувствовал, что в ноге его что-то хрустнуло и ей стало невероятно легко. Он испуганно схватился за лодыжку. Но нога была цела, сломалась лыжа. Подбирать обломки не было времени. Верещагин быстро отцепил вторую лыжу и пополз вперед. Васильев ковырялся сзади.

– Заток, ты где? – негромко позвали рядом.

Мелькнула знакомая невысокая фигура с рыжими распущенными волосами.

– Тошенька, куда ты делся? – тихо позвала она.

Верещагин чуть не налетел на девочку, и только тогда Света его заметила.

– Осторожно! – крикнул Рыжик, откатываясь в сторону.

Снег под черными копытами взорвался сотней ледяных осколков.