– Мамы больше нет, – тихо произнесла я, утирая рукавичкой катившиеся по щекам слезы. – Она… наглоталась таблеток. Как раз в ту ночь… Ну, когда Алена… И все… А отец…

И тут из меня полился поток – слов, не слез. Слезы больше не текли. Наверное, мне нужно было кому-то высказаться. Может быть, даже накричать. За то, что меня никто не пожалел. За то, что меня все бросили. За то, что всем было плевать на мои чувства. Я говорила и об отце, и о тех, кого еще недавно считала своими приятелями, о наших преподавателях и так называемых друзьях семьи. О том, что мне пришлось пережить за последние дни…

Тетя Вика очень внимательно меня слушала, ни разу не перебив. Потом обняла и прижала к себе.

– Бедная девочка, – тихо произнесла она. – Бедная девочка. Прости меня. Прости, если можешь… Прости, что я…

Теперь мы ревели уже вместе.

– Поедем ко мне, – предложила тетя Вика. – Поедем, Ксюша. Наверное, вдвоем будет легче.

Я сказала, что моя машина стоит на соседней улице. Тетя Вика засомневалась, смогу ли я в таком состоянии сесть за руль. Сяду, сказала я, за рулем я всегда мобилизуюсь.

В общем, мы, поливая асфальт слезами, добрались до моей «Оки», и я порулила к тети-Викиному – и еще недавно Алениному – дому.

Аленина мать заварила крепкого чаю, потом достала бутылку водки (которую я раньше никогда не пила), мы с ней выпили, не чокаясь, потом еще выпили, еще поревели друг у друга на плечах, а затем тетя Вика отодвинула бутылку в сторону и заявила:

– Я намерена найти убийц своей дочери. И наказать их, – и со всей силы грохнула кулаком по столу – так, что подпрыгнули бутылка, рюмки и чашки. В ее глазах снова загорелся огонь. – Пусть я потом сяду в тюрьму, пусть меня расстреляют. Мне плевать. Мне эта жизнь опостылела. Я ведь жила только ради Алены… Я должна отомстить, Ксения. Понимаешь? Отомстить! Чего бы мне это ни стоило. Это теперь смысл моей жизни.

Я кивнула. И призналась тете Вике в том, что планировала делать сама. А потом рассказала ей все… Про тот вечер в «Сфинксе», про Сашу, отца и даже дедка, которого видела два раза и за которым хотела сегодня бежать.

Тетя Вика опять меня очень внимательно выслушала, а потом заявила, что теперь, по крайней мере, у нас есть информация, с которой можно начинать (у нее-то самой ничего не было), и спросила, что я знаю о бизнесе своего отца. К сожалению, я им раньше никогда не интересовалась…

– Давай уточним один момент, Ксения, – заявила тетя Вика, подливая мне чаю. – Насчет твоего отца. И твоего к нему отношения. Я ведь – признаюсь тебе честно – его пристрелю, если узнаю, что это он постарался…

– Стреляйте. Я вам помогу контрольный в голову сделать.

Мы с пониманием встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Не знаю, как там насчет огня в моих глазах, но в тети-Викиных он разгорался все сильнее и сильнее с каждой минутой.

– Только из чего стрелять будем? – Мне стало весело, заодно я порадовалась, что могу теперь даже смеяться: после того, как я всем поделилась с тетей Викой, мне стало легче. Я нашла родственную душу. Только я хотела оправдаться в глазах всех знакомых (хотя зачем мне это надо? – думала я теперь), а тетя Вика намерена мстить за дочь. У нее благая цель, считала я. Если преступников не наказывает закон, то родственникам приходится самим брать на себя возмездие. А как же иначе? Око за око, зуб за зуб… Теперь я прекрасно понимала смысл народной мудрости. И тетю Вику, которой должна помочь. И наказать виновных. Просто потому, что они должны быть наказаны. Справедливость на нашей стороне.

Тетя Вика полностью разделяла ход моих мыслей, заявила мне, что все наши с Аленой бывшие сокурсницы, их родители и наши преподаватели – редкостные сволочи, к тому же мнящие из себя неизвестно что. Виктория Александровна призналась, что ей очень не нравилось, что Алена училась в нашем коммерческом вузе и мечтала стать такой, как основная масса его учениц, выйти замуж не по любви, а за деньги, разбогатеть любой ценой. Чувства отошли у нее на другой план.

– Я ненавижу этот выпендреж, Ксения! Этих ваших стерв, носы воротящих… И подружек ваших с Аленой… Ненавижу! Всегда мне хотелось их убить! За то, что все им досталось, а не мне! Чем моя Аленка была хуже? Ну скажи: чем? Чтоб они все сдохли! Чтоб еще взорвались в каком-нибудь клубе! Да я бы сама тому киллеру заплатила! Только Аленку мою за что? Скажи мне: за что?

Виктория Александровна вдруг выскочила из-за стола, резко выдвинула один из ящиков, схватила нож для разделки мяса и, крепко сжимая его в руках, с горящими глазами и пеной у рта поклялась собственноручно зарезать убийц своей дочери. Глядя на тетю Вику в таком состоянии, я вся сжалась внутри – мне стало страшно. Но приступ вскоре прошел, тетя Вика бросила нож в раковину, разрыдалась, потом высморкалась и разлила нам еще водки, мы снова выпили. Вот эта рюмка была мне очень нужна.

Мы еще немного поговорили про несправедливость в мире, про дерьмо, вылезшее в последнее время из всех щелей, а затем тетя Вика перешла к конкретному плану действий.

– Итак, – сказала она (в эту минуту она казалась совершенно нормальной), – мы должны выяснить, почему «Сфинкс» взорвали, кто – и с ним разобраться. Как – придумаем после, когда будем знать конкретного виновника. Ох, как я хочу его убить… – и тетя Вика заулыбалась нехорошей улыбкой. Видимо, представляла, как будет это делать.

– У вас пистолет есть? – уточнила я. – Или хоть какое-то оружие?

– Яд достану, – заявила она. – Я же медик как-никак. Хотя и клятву давала… Но подонков надо сживать со света. Любыми способами и средствами. Уничтожать, как паразитов. Хотя почему «как». Паразиты они и есть.

Я считала точно так же.

У тети Вики в доме также имелись всевозможные медицинские инструменты, которыми она (или я) сможем воспользоваться. Виктория Александровна мне их с гордостью продемонстрировала, объясняя предназначение каждого. Хирургические перчатки помогут нам не оставлять отпечатки пальцев. Мы, конечно, были дилетантами, но детективы читали, фильмы смотрели, отечественную криминальную хронику тоже, кое про что слышали, да и рассчитывали на собственные головы.

– Так с кого мы начинаем? – посмотрела я на старшую сообщницу. – С дедка?

– Дедок никуда не денется, – заявила тетя Вика. – И к бомжам мы тоже всегда успеем. Я думаю, что мы должны проехать к твоему Саше. Он ведь в любом случае знает больше всех.

– Вы уверены, что он нам что-то скажет?

– А я, Ксения, не намерена с ним цацкаться. Как и со всеми остальными.

И, бросив взгляд в раковину, где так и лежал нож, тетя Вика рассказала мне, что намерена предпринять. По ходу дела я предложила кое-что изменить…

– Ну вот видишь, – улыбнулась тетя Вика. – Одна голова – хорошо, а две – лучше. Итак, когда мы к нему?

Мы взглянули на часы: уже перевалило за полночь, да и мы сегодня изрядно выпили, за руль я сесть не могла. И кое-что следовало подготовить.