Толя. Нас никто не наказывает.

Няня. Господь с вами, все бывает; наше дело — сторона (зевает и крестит рот. Молчание).

Тата. Няня ничего не знает, какая она смешная.

Толя. Мы и без няни можем. Пусть она спит. Теперь у нас гувернантка. Нам не нужно больше няни. (Молчание).

Няня дремлет.

Толя. А ты говоришь, что ты была тогда у террасы, ну и что? Я был, знаешь, там, у задней большой террасы. А в доме был шум?

Тата. Да, я думала, что это в зале упал шкап и его подымали. Знаешь, большой шкап, в который мы с тобой прятались зимой от мисс Эми? Помнишь, она не могла нас долго найти, и мы очень смеялись. (Молчание.)

Толя. Я не понимаю, отчего мог упасть шкап?

Тата. Я не знаю. Мама говорила, что в нем живут мыши.

Толя. Я тоже раз слышал, как они шумели. Тата, ты не боишься мышей?

Тата. Зачем мне бояться мышей. Я уж не такая глупенькая. (Молчание.)

Толя. Ну, а потом что было?

Тата. Когда потом?

Толя. Ну был шум, упал шкап, а потом что?

Тата. Потом? — потом я испугалась, я не помню, — был шум, был крик, все убежали. Я думала, что это кричала мама. В зале все говорили и шумели. А я осталась одна. Мне было страшно. Я хотела плакать и пойти посмотреть, что в доме. Но дверь на террасе такая тяжелая… Я не знала, где ты? — Я думала, что ты утонул и что это тебя принесли в дом, и потому все убежали, а меня забыли… Я заплакала и побежала в аллею. — Я обрадовалась, когда увидела тебя. Потом мисс Эми отвела нас сюда. (Молчание).

Толя. Какие все девочки смешные!

Тата. Отчего смешные?

Толя. Всегда плачут и всего боятся.

Тата. Ты никогда не оставался один на террасе.

Толя. Я был один на плоту и бросал в воду камни. А ты боишься лодки.

Тата. А на террасе есть ду́хи.

Толя. Глупости, это дунькины сказки.

Тата. Нет, не глупости. Мисс Эми говорит, что и смерть — глупости, и не велит людям нам рассказывать про смерть. Она не хочет, чтобы мы знали то, что знают большие.

Толя. А ты откуда это знаешь?

Тата. Я слышала, я знаю.

Няня ворочается и переставляет спицы. Дети смолкают.

Няня. Вот были где-то картишки у меня, да запамятовала, беспамятная. Не оставила ли под периной? Нет, вот они (вытаскивает из кармана старую колоду карт). Поди-ка сюда, соколик. Возьми, позайми Таташу-то. Других игрушек нет.

Дети в нерешительности.

Няня. Ну что ж?

Тата (тихо толкая Толю). Возьми, Толя, надо взять.

Толя (подходя к няне). Нам и так не скучно. Ну что ж, мы возьмем. А вы, няня, лучше поспите. Вы старенькая.

Няня. Возьми, возьми, сударик мой. Мамашенька-то ваша все у меня домики строила. Строит, бывало, сложит, а потом дунет, карты и посыпятся, а им и смешно. Шустрая была она — еще покойный родитель их, царство ему небесное, барин, Иван Петрович… (Зевает и крестит рот). Ох, уж и время-то оно. О Господи Иисусе Христе…

Толя (садится на свое место и кладет карты).

Тата (зевает). Мне скучно, никто не идет, я не хочу играть. (Молчание.)

Тата. Няня опять спит. — Почему все старые спят? С мисс Эми лучше.

Толя. Мисс Эми была сегодня добрая. Она не сердилась на меня за то, что я был один на плоту. Она прибежала и начала меня целовать. Она никогда меня так не целовала. Мне даже показалось… (Молчание.)

Тата. Что тебе показалось?

Толя. Мне показалось, что она, Тата, — плакала.

Тата. Да, я видела, она потихоньку утирала слезы, и у ней дрожал подбородок. Она не могла говорить, и мне было ее жаль.

Толя. Она все не идет. Ей должно быть стыдно, что она — большая и плакала. Она не хочет, чтобы мы видели это. Я никогда не буду плакать.

Тата. Ты недавно плакал, когда на тебя рассердилась мисс Эми. Я сама видела.

Толя. Глупости — это было так. Я никогда больше не буду плакать. Мужчины не должны плакать. Папа и дядя Поль никогда не плачут.

Тата. А мама часто плачет, и тогда мисс Эми нас уводит прочь.

Толя. Мама только не любит, когда другие плачут. Мама хочет, чтобы нам было весело.

Тата. Мама всегда спрашивает мисс Эми утром, отчего мы мало смеемся, а мисс Эми говорит, что мы веселые с ней. А вчера, Толя, мне было стыдно. Я мамочке сказала, что никогда не буду делать капризы из-за платья и не буду плакать. А мама смеялась и меня целовала.

Толя. Мама и папа любят, когда их дети говорят правду.

Тата. А сегодня утром мы не видели мамочки.

Толя. У ней дядя Поль.

Тата. Маме весело с дядей Поль, а нам скучно без мамочки, и папы все нет.

Толя. Мама любит, когда ей весело. Все любят, когда им весело. Так сказала мисс Эми.

Тата. Мама потому и любит дядю Поль, что ей с ним весело. (Молчание.)

Толя раскладывает карты.

Толя. А мама любит дядю Поль?

Тата. Да, мама любит дядю Поль. Она мне сама раз говорила это и много плакала и целовала меня. Я боюсь, когда мама так плачет и целует меня. (Молчание.)

Толя (смешивая карты). А… А люди, Тата, говорят…

Толя ходит взад и вперед.

Тата. Что говорят?

Толя. Говорят, что это нехорошо.

Тата. Что нехорошо?

Толя. Что мама любит дядю Поль.

Тата. Мы не смеем так говорить про маму. Мы еще маленькие и ничего не понимаем. (Молчание.)

Тата. Я раз тоже слышала, они так говорили в передней. А когда пришла мисс Эми, они замолчали. Они секретничают. Мне было стыдно.

Толя. Мисс Эми не любит, чтобы мы говорили с ними. Я тоже не люблю. Дунька такая нехорошая! Они не смеют говорить про папу и маму гадко.

Тата. Если бы папа и мама узнали, они бы их прогнали.

Толя. Мисс Эми говорит, что это нехорошо — секретничать. А Иван с Дуней всегда секретничают. Они думают, что мы маленькие и с нами можно. А мы все понимаем.

Тата. Они необразованные. Они ничего не читают и ничего не знают. Бог велел всех любить. (Молчание.)

Тата. А мама несчастная. (Молчание.)

Толя. Тата, а ты любишь дядю Поль?

Тата. Я люблю всех. Дядя