Я лишь кивнула, разглядывая дымящиеся кофейные чашечки, тарелку с бутербродами и тартинками, которые тем временем, словно по волшебству, появлялись на столе.

Чтобы чем-нибудь занять руки, пришлось начать чистить мандарин.

Мне вовсе не хотелось помогать сейчас Конищеву в разговоре наводящими вопросами и тем более хоть как-то показывать заинтересованность в его судьбе.

Если уж начистоту, мне вообще не хотелось с ним ни о чем разговаривать. И вообще, я еще должна подумать, стоит ли…

В конце концов он сам меня сюда привел — значит, ему есть что сказать.

Пусть излагает, я не тороплюсь.

Тем более не люблю слишком горячий кофе.

— М-да… А я хотел извиниться, — проговорил Сергей, тоже зачем-то схватив в руки красное яблоко и принимаясь со всех сторон крутить его в руках. — За вчерашнее. Кажется, я немного того. Точнее — не того… Я потом как вспомнил — да уж…

— Да уж, — подтвердила я без тени улыбки.

— Но ты забудь, ладно? Господи, Танюша, прости меня, идиота, — я ведь только сегодня утром допер, зачем ты приходила. Никогда не думал, что ты у нас станешь частным детективом. И оказывается, тебя в Тарасове многие знают, даже рассказывают о тебе всякие сказки.

— Давай без сказок, — попросила я Сергея. — Значит, ты хотел извиниться, и только? Считай, что все в порядке — сейчас выпьем по чашке кофе, и разойдемся, как в море корабли.

— Как это… разойдемся?

— Ну, не навсегда же! Может быть, увидимся еще когда-нибудь, лет через десять на каком-нибудь новом вечере для бывших выпускников, если у нашей Ермаковой к тому времени не пропадет боевой задор.

— Нет, я ведь сейчас хочу не только… расшаркаться, — чуточку помолчав, проговорил Сергей. — Скажи, тебе Денис рассказал о моих заморочках? Я уже знаю, он сам сегодня меня проинформировал.

Я недовольно сморщилась — мандарин оказался кислющим.

Да и вообще, подобные выяснения мне почему-то совсем не нравились.

А когда что-то не нравится, не хочется ни перед кем отчитываться — я ведь могу и не отвечать.

— Мы сегодня виделись с братом, он сам сказал, — повторил зачем-то Сергей.

Я только молча пожала плечами — ну и что дальше?

— В общем, я подумал и пришел к выводу, что ты действительно могла бы мне помочь. Да, вчера я вел себя по-хамски. Но у меня были неприятности. Личные и всякие прочие. Просто я не верил, что можно найти воров, потому что тут все ужасно запутано. А когда ты появилась, а точнее, сегодня утром, после того, как поговорил с братом, — поверил. Для меня твое появление — как знак судьбы.

Нет, Конищев определенно не утратил привычки к высоким словам — он всегда во всем искал символику, философскую подоплеку, второй план.

Признаться, меня это еще тогда, в школе, порядком раздражало.

Вместо того, чтобы развернуться и дать кому-нибудь сдачи, Сергей мог глубоко задуматься, а в чем тайная подоплека случившейся неприязни, и словить между глаз вторично.

— Знаешь, я ведь примерно догадываюсь, кто меня обчистил, но это такие люди, что с ними точно нельзя связываться… Всего можно ожидать. Вот только не могу понять: как смогли они вычислить, что именно этой ночью я уеду в Вольск? Это никак не укладывается у меня в голове. Наверное, следили за домом. Или телефон подслушивали. Они ведь на все способны.

— Кто — они?

— Понимаешь, мне трудно тебе это объяснить, — пробормотал Сергей. — Существует определенная группа непонятных личностей, и самый главный из них — Кузнец. Вначале я подумал, что они — простые коллекционеры, помешанные так же, как я, на старинном оружии. Но тут что-то не то. Меня привел к ним один человек, но, как я потом узнал, Кузнец сказал, чтобы я больше не приходил. Наверное, понял, что у меня не так много денег, чтобы быть его постоянным клиентом. Но, получается, мне и одного визита хватило по горло.

— А кто этот Кузнец? Он что, действительно что-то кует?

— Ну, я точно не знаю, — задумался Конищев. — Может быть, и кует. Еще он, кажется, ювелир. И скульптор тоже — я видел у него во дворе и дома много каких-то скульптур, — он постоянно что-то делает на заказ. Живет совершенно один в каком-то двухэтажном огромном доме в деревне Камышовке. В доме чуть ли не веники по стенкам висят, а одет — с иголочки и начитанный очень, особенно по истории. И еще у него дома собираются какие-то люди, как это принято теперь говорить, восточной национальности, очень странные типы. В общем, я думаю, что это именно он, Кузнец, устроил кражу, чтобы заполучить обратно свой меч.

— Но почему ты забрал заявление из милиции? Тебе угрожали? Били?

— Да, на следующий день меня встретил в темной подворотне какой-то тип, отбил мне все ребра и пригрозил, что если я буду высовываться, то вообще лишусь головы.

— И ты испугался?

— Тут дело не только во мне одном и даже совсем не во мне. Этот гад, который меня бил, пока остальные держали за руки и за ноги, вдруг назвал имя девушки, с которой я встречался, и прямым текстом заявил, что следующей жертвой, если я не заткнусь, станет она…

— Лиля?

Конищев посмотрел на меня с удивлением и даже с нескрываемым испугом.

— Вот, и ты уже про нее знаешь. Но они-то — как? Наверное, они давно за мной следили, готовились. Как только я купил у Кузнеца этот самый скрамасакс, будь он трижды проклят, ты не поверишь, но с тех пор, как я его купил, у меня началась сплошная черная полоса. Ты-то, наверное, в такие штуки не веришь…

Я кивнула, а сама подумала: «Знал бы ты…»

На дне моей сумки всегда лежал маленький бархатный мешочек с магическими костями, на которых я гадала чуть ли не перед каждым новым делом.

На первый взгляд — ничего особенного, обычные двенадцатигранные кубики с нарисованными на них цифрами.

Подбрасываешь — и смотришь, какая выпадет комбинация.

Но это только для непосвященных.

Мне же эти цифры давали потрясающую информацию, которую я больше нигде не могла получить.

Вот и сегодня, собираясь на встречу с Володькой, я перед дорожкой пообщалась со своими помощниками, которые озадачили меня предупреждением.

«В жизни самые лучшие условия для развития бывают в трудные моменты, только надо уметь правильно их использовать», — вот что мне подсказала комбинация из цифр 14+25+7.

К чему бы это?

Особенно меня заинтриговало, к каким таким «трудным моментам» я должна была усиленно готовиться?

Но я не стала говорить сейчас Конищеву о своей приверженности к магическому гаданию — пусть видит во мне человека, доверяющего исключительно фактам и законам рассудка, ведь как-никак я — частный детектив!