Да, эта женщина далеко не так проста, какой хочет казаться. У нее явно есть планы, в которые Филиппа с Ребеккой не вписываются.

Невысокая хрупкая девушка лет двадцати ввезла столик на колесиках с чашками, блюдцами, сахарницей и кофейником. В его нижней части стоял кувшинчик со сливками, плетеная корзинка с еще теплым домашним печеньем и большой стакан апельсинового сока для Ребекки.

Глаза девочки засветились радостью, когда она увидела печенье. Она не отличалась хорошим аппетитом, но от домашних сладостей не отказывалась почти никогда.

Говард помог горничной расставить посуду на столике. Почему-то у Филиппы появилось ощущение, что это для него совершенно обычный поступок. Она удивилась неожиданно возникшему чувству близости – словно они были давно знакомы, и Филиппа могла рассказать обо всех его привычках и пристрастиях.

Через минуту он сел на диванчик рядом с ней, а не с матерью. А поскольку тот был не особенно велик, они сидели, почти вплотную прижавшись друг к другу. Она чувствовала жар его тела, и всякий раз на вдохе ощущала его чисто мужской запах.

А дышала Филиппа сейчас чаще обычного. Воздух, казалось, не проходил в легкие, застревал где-то в гортани. Но почему? Потому, что он сидит рядом с ней и его нога прижата к ее? Потому, что любой его жест, любое слово кажутся ей наполненными чувственностью?..

Но он же отец Алфреда! Она представила себе реакцию молодого человека, когда тот узнает о происходящем. Алфред никогда не поверит, что она испытывает физическое влечение к его родителю!

Неожиданно Филиппа осознала, что Говард обращается к ней с каким-то вопросом. Она заставила себя посмотреть ему в лицо. Так близко ей еще не доводилось видеть его голубых глаз, пронизывающих насквозь и зовущих одновременно. В горле мгновенно пересохло, и Филиппа испугалась, не разносится ли по всей гостиной громкий стук ее сердца.

– Простите? – выдохнула молодая женщина. – Что вы сказали?

– Мама спрашивает, понравился ли вам кофе, – ответил Говард.

Он будто бы случайно провел по ее бедру, и от этого прикосновения по телу Филиппы пробежали мурашки возбуждения. Что с ней такое происходит?

– Благодарю. Кофе чудесный, – натянуто улыбнувшись, проговорила она.

Миссис Хольгерсон сделала вид, что не заметила напряженной паузы, возникшей в разговоре между ее сыном и гостьей. Она налила Филиппе еще чашечку душистого черного напитка и спросила совершенно обыденным тоном:

– А почему вы так задержались в пути?

– У Филиппы случились неполадки с машиной, так что мне пришлось с полчаса покопаться в моторе, – ответил Говард и, обратив внимание на недовольный взгляд матери, добавил: – Надеюсь, ты не считаешь, что я должен был предоставить Филиппе возможность самой возиться с электропроводкой?

– Нет, конечно… Хотя она куда больше тебя приспособлена к физическому труду, – напрямик заявила Берта Хольгерсон. – Ты же помнишь, что тебе сказали врачи…

– Мама! Не стоит обсуждать это сейчас! – прервал ее Говард, явно раздраженный попыткой сообщить Филиппе, что с ним не все в порядке. Он обернулся к Ребекке, которая потягивала сок через соломинку. – Давай поскорее заканчивай, и пойдем искать мангусту.

– Послушай меня внимательно, Говард, – строго сказала миссис Хольгерсон. – Я не хочу, чтобы ты снова попал в больницу.

Филиппа замерла, надеясь, что сейчас многое прояснится. Она не знала подробностей, но догадывалась, что у Говарда серьезные проблемы со здоровьем.

– Я очень сожалею, что вам пришлось… – неловко начала она и замолчала, увидев, как Говард стиснул зубы.

– Я слишком много работал, – коротко ответил он. – И мне посоветовали отдохнуть, только и всего.

– Нет, не только! – Пожилая дама была неумолима. – У тебя был сердечный приступ!

Сердечный приступ?! Сердце самой Филиппы похолодело от страха. Удивительно, насколько ее расстроило это известие…

– Не преувеличивай, – возразил Говард, но его мать протестующе подняла руку.

– Именно приступ, – упрямо повторила Берта Хольгерсон. – Посмотри правде в глаза, дорогой. Тебе велели отдыхать, избегать стрессовых ситуаций, не волноваться.

– Вот я и взял небольшой отпуск, – ответил Говард, в голосе которого послышалась настоящая злость.

Но мать ее проигнорировала.

– Вот видите, – обратилась она к Филиппе, – он меня и слушать не хочет. Быть может, вам удастся повлиять на него?

– Но я…

– Мама, не пытайся заручиться поддержкой Филиппы! – воскликнул Говард, затем глубоко вздохнул и обернулся к гостье. – Приношу мои извинения. Мама не должна была затевать при вас этот разговор.

Филиппа покачала головой.

– Но ваша мама желает вам только добра.

– Неужели? – В его голосе звучала горькая насмешка. – Хотел бы я быть таким же оптимистом. – Он поднялся с кресла. – Боюсь, мама, что тебе пора ехать, если ты не хочешь опоздать на встречу. Увидимся за ужином.

– Хорошо. – Берта Хольгерсон поняла, что следует отступить, и попыталась сделать это с достоинством. – Прости, Говард, если сказала что-то не так. Но, мне кажется, что в твоей ситуации…

– Какой такой ситуации? – взорвался он. – Нет никакой ситуации! Довольно, не стоит об этом больше говорить!

К этому моменту Ребекка уже расправилась с соком и отодвинула от себя пустой стакан. Она смотрела на мать расширенными от тревоги глазами: девочка очень не любила и даже побаивалась ссор, словно помнила, как в свое время страшно ругались ее родители.

– Все в порядке? – с улыбкой спросила Филиппа, пытаясь подбодрить дочку.

Но Говард уже и сам заметил беспокойство ребенка. Огромным усилием воли он взял себя в руки и, подмигнув Ребекке, поинтересовался:

– Ну что, готова к новым открытиям?

– Д-да, – прошептала малышка, и ее глаза тут же загорелись от восторга.

Филиппа тяжело вздохнула. Единственный мужчина, которого Ребекка подпускает к себе, если не сегодня, так завтра исчезнет из ее жизни.

– А м-мама ид-дет с н-нами? – спросила девочка, спрыгивая с кресла и беря Говарда за руку.

– Если она все еще хочет, – ответил он, и на губах его появилась вымученная улыбка.

Филиппа тут же встала с диванчика. Что бы ни ждало ее впереди, она не намерена пасовать перед возможными превратностями судьбы.

– Конечно, хочу!

После этих слов Говард словно воспрянул духом, и ей немедленно захотелось его обнять.

Они вышли через другую дверь и оказались на просторной веранде, откуда открывался изумительный вид на сад. Клумбы и кусты пестрели яркими тропическими цветами, и даже Филиппа, привыкшая к местной флоре, подивилась их разнообразию.